Римма
08.07.2007, 11:08
Не могу не удержаться и не процитировать этот рассказ
"Прямая угроза, исходящая от обнаженной стали, всегда казалась мне ничтожной по сравнению с потаенным ужасом повседневности. Именно от него люди издавна прятали в книгах то лучшее, что им удавалось добыть в скудных каменоломнях своих душ".
"...бесконечная катастрофа красоты, от которой ее пытаются сохранить в книгах, происходит в нем постоянно. Эта катастрофа и есть жизнь. И уберечь на самом деле нельзя ничего - так же можно пытаться спасти приговоренного к смерти, делая его фотографии перед казнью".
"Когда мы убиваем себя [...] мы покушаемся на живущего в нас бога. Мы наказываем его за то, что он обрек нас на муки, пытаемся сравниться с ним во всемогуществе или даже берем на себя его функции, внезапно заканчивая начатое им кукольное представление. Если он создает мир, то в нашей власти опять растворить его во тьме; поскольку бог - просто одна из наших идей, самоубийство есть тем самым и убийство бога".
"Конечно, мне не надо было воспитывать в себе волю к смерти - она была чем-то вроде зверя, с детства жившего в моей душе. Но раньше этот зверь отлично уживался с другими арендаторами. Кроме смерти, у меня было много страстей. Смерть была терпеливым разнорабочим - она могла оказаться соавтором книги, теоретиком эстетического кредо и даже свидетелем любовной оргии. Мы, пожалуй, дружили".
"Возможно, из-за того, что всю свою жизнь я примерял и носил разные маски, я ничего не ценил так высоко, как искренность. [...] Но что это, путь искренности? Я не знал ответа лучше, чем стихотворение неизвестного самурая из десятого тома "Хагакурэ":
Все в этом мире
Лишь обман
Одна только смерть - искренность.
Следовать по пути искренности означало жить каждый день так, словно ты уже умер, говорила книга. Большую часть жизни я жил наоборот - походил на мертвеца, полагавшего, что он еще жив".
"Прямая угроза, исходящая от обнаженной стали, всегда казалась мне ничтожной по сравнению с потаенным ужасом повседневности. Именно от него люди издавна прятали в книгах то лучшее, что им удавалось добыть в скудных каменоломнях своих душ".
"...бесконечная катастрофа красоты, от которой ее пытаются сохранить в книгах, происходит в нем постоянно. Эта катастрофа и есть жизнь. И уберечь на самом деле нельзя ничего - так же можно пытаться спасти приговоренного к смерти, делая его фотографии перед казнью".
"Когда мы убиваем себя [...] мы покушаемся на живущего в нас бога. Мы наказываем его за то, что он обрек нас на муки, пытаемся сравниться с ним во всемогуществе или даже берем на себя его функции, внезапно заканчивая начатое им кукольное представление. Если он создает мир, то в нашей власти опять растворить его во тьме; поскольку бог - просто одна из наших идей, самоубийство есть тем самым и убийство бога".
"Конечно, мне не надо было воспитывать в себе волю к смерти - она была чем-то вроде зверя, с детства жившего в моей душе. Но раньше этот зверь отлично уживался с другими арендаторами. Кроме смерти, у меня было много страстей. Смерть была терпеливым разнорабочим - она могла оказаться соавтором книги, теоретиком эстетического кредо и даже свидетелем любовной оргии. Мы, пожалуй, дружили".
"Возможно, из-за того, что всю свою жизнь я примерял и носил разные маски, я ничего не ценил так высоко, как искренность. [...] Но что это, путь искренности? Я не знал ответа лучше, чем стихотворение неизвестного самурая из десятого тома "Хагакурэ":
Все в этом мире
Лишь обман
Одна только смерть - искренность.
Следовать по пути искренности означало жить каждый день так, словно ты уже умер, говорила книга. Большую часть жизни я жил наоборот - походил на мертвеца, полагавшего, что он еще жив".