Просмотр полной версии : Что-то вроде стихов...
кажется, мы выросли, мама, но не прекращаем длиться.
время сглаживает движения, но заостряет лица.
больше мы не порох и мёд, мы брусчатка, дерево и корица.
у красивых детей, что ты знала, мама, - новые красивые дети.
мы их любим фотографировать в нужном свете.
жизнь умнее живущего, вот что ясно по истечении первой трети.
всё, чего я боялся в детстве, теперь нелепее толстяков с укулеле.
даже признаки будущего распада закономерны, на самом деле.
очень страшно не умереть молодым, мама, но как видишь, мы это преодолели.
я один себе джеки чан теперь и один себе санта-клаус.
всё мое занятие - структурировать мрак и хаос.
всё, чему я учусь, мама - мастерство поддержанья пауз.
я не нулевая отметка больше, не дерзкий птенчик, не молодая завязь.
молодая завязь глядит на меня, раззявясь.
у простых, как положено, я вызываю ненависть, сложных - зависть.
что касается женщин, мама, здесь всё от триера до кар-вая:
всякий раз, когда в дом ко мне заявляется броская, деловая, передовая,
мы рыдаем в обнимку голыми, содрогаясь и подвывая.
что до счастья, мама, - оно результат воздействия седатива или токсина.
для меня это чувство, с которым едешь в ночном такси на
пересечение сорок второй с десятой, от кабаташа и до таксима.
редко где еще твоя смертность и заменяемость обнажают себя так сильно.
иногда я кажусь себе полководцем в ссылке, иногда сорным семенем среди злака.
в мире правящей лицевой всё, что занимает меня - изнанка.
барабанщики бытия крутят палочки в воздухе надо мной, ожидая чьего-то знака.
нет, любовь твоя не могла бы спасти меня от чего-либо - не спасла ведь.
на мою долю выпало столько тонн красоты, что должно было так расплавить.
но теперь я сяду к тебе пустой и весь век ее стану славить.
А можно мне тоже?
Как пепел в огромной Вселенной,
Как прах всех великих Земли
Исчезну с планеты нетленной,
Как ветер в безбрежной дали.
И сам Сатана в путь последний
Проводит дорогою тьмы.
Дорогой, ведущей к спасенью
Заблудшей, мятежной души.
И всё о чём в жизни мечтала,
С могильной придёт тишиной.
Душе не нашедшей покоя
На этой планете большой.
Супер!!! мне нравиться очень копирую себе )
Надо было поостеречься.
Надо было предвидеть сбой.
Просто Отче хотел развлечься
И проверить меня тобой.
Я ждала от Него подвоха –
Он решил не терять ни дня.
Что же, бинго. Мне правда плохо.
Он опять обыграл меня.
От тебя так тепло и тесно...
Так усмешка твоя горька...
Бог играет всегда нечестно.
Бог играет наверняка.
Он блефует. Он не смеется.
Он продумывает ходы.
Вот поэтому медью солнце
Заливает твои следы,
Вот поэтому взгляд твой жаден
И дыхание – как прибой.
Ты же знаешь, Он беспощаден.
Он расплавит меня тобой.
Он разъест меня черной сажей
Злых волос твоих, злых ресниц.
Он, наверно, заставит даже
Умолять Его, падать ниц –
И распнет ведь. Не на Голгофе.
Ты – быстрее меня убьешь.
Я зайду к тебе выпить кофе.
И умру
У твоих
Подошв.
Вера Полозкова гениальна что и говорить...
я сижу одиноко в больнице
И страдаю только тобой
Не пойму от чего в небылицы
Мы играем вместе с судьбой.
Я хочу тебя, вспоминая
Твою ласку и нежность слов
Ну и то как ты пригревая
Обнимая мне шепчешь вновь
Я люблю тебя беспощадно
Только боль разлуки давя
Мегабайты не пускают меня
Я хотела бы вновь очнуться и увидеть мир без оков
Как крылатый ангел встрепенуться
И любить тебя вместо слов!
Он напишет стишок –
Без ритма, без рифмы –
Про снежок-порошок
И тщетность молитвы.
Про свой мир без оков,
Полный боли и зла,
Воплощение снов...
Ну, а явь умерла.
Принесёт стих «друзьям»
Не оценят они:
«На фиг нам этот хлам?
Лучше «герыч» гони!»
Сайт найдёт он в сети
И оставит стих там.
Скажут: «К чёрту иди,
Если ты – наркоман».
Видя лишь осужденье,
О спасеньи – ни слова.
Он попросит прощенья,
… и уколется снова
to Kima:
Чтож здорово Kima!!!!Особенно понравилось:Сайт найдет он в сети,иоставит стих там,Скажут -к черту иди если ты наркоман(написал не подсматривая запомнил!!!!) .
Ты на пути к выздоровлению,кстати знаю людей которые пишут стихи и говорят что они их лечат.Так что продолжай, я серьезно!!
ты прощенье проси у господа бога
Знаю мысли людские -
Туда ему и дорога...
Никогда не колись...если хочешь ты выжить...
Ты на сайт загляни может...
Это дорога приведет к просветлению ума...
И ты скажешь потом...
Ей богу, какая чума!?
Озадачила меня в это поверить...
Может бог решил с тобой поиграться
И на сильность духа проверить!
мой знакомый написал
О Господи как мне выжить в этом месте?
Эти люди желают моей смерти
Они думают мы вместе
я купаюся в ихней лести
Они думают я нашел своё место
Но я страдаю избегаю их мести
Этот мир безумен
Это проклятое место
Где же мне найти свою звезду?
Скажи мне только где и я её найду.
Скажи мне только где...
Я так устал бродить в темноте
Как все это вынеси мне
как простить в мире где нет прощенья
Бессмысленная борьба приводит к отчаяному поражению
И снова в углу,и снова один
Снятая маска на полу, грех +1
Снова бессонные ночи
Дни становятся короче
Моя душа кричит все громче
Снова муыка в моей голове
не дает мне изменить своей судьбе
Снова все одно и тоже
Проходят дни года и ночи А впрочем
Уже никто не нужен мне
Все в прошлом
Уже привык я к испытаниям
Новый день приносит новые страдания
Изменить мир нельзя об этом даже не мечтаю
Со временем лишился всяких чувств
Ведь счастье временно и лживо ну и пусть
Вечным остаеться только грусть
За окном зима-ерунда
за окном весна-ерунда
Теперь мне на все наплевать
"Эй ты впорядке"-ээ Да!
Живое бездыханное тело просит одного
Того что люди хотели от него.
Traumerei
03.10.2012, 03:14
Belive,странно, нахожу в этом стихе вас...в мотивах блуждания в темноте и не только.
"У каждого из нас две жизни: одну видят все те, кто нас окружает, другой живем мы."
corpse in living mask
07.10.2012, 17:54
ух, почитал тут стихи - очень классные. у меня тут свой есть один. но боюсь не тот уровень (
Мы все умрем когда-нибудь
Кто-то сегодня, кто-то завтра
А ты писать мне незабудь
Мне всегда будет приятно
Пиши мне днем, пиши и ночью
Еще живой пока что я
Мы умираем в одиночку
Мы умираем навсегда
Бог умер (с) Ницше...
Ницше умер (с) Бог...
Бугога (с) Смерть.
мой знакомый написал
У МЕНЯ лед в крови
Боль в душе
Не нависть в глазах
Тьма в голове
Я видел ночи полные боли
Дни проведенные в неволе
Я жду лишь когда накроет.
Мне больно но я никогда не плачу.
Я проклят.Лишь шепчу себе-что дальше?
Становлюсь старше
Чем ближе я к воей цели
тем дальше от своей веры.
Ненависть не дает порезать вены
Это закат моей эры
мне конец я слышу голос из-за кулис
это мой последний выход на бис
эти люди смотрят сверху вниз
И просят подарить им жизнь
Господь прошу уничтож моих врагов
я тебя молю.
No pain no gain
22.10.2012, 16:54
Блуждая под небом холодного мира,
душа из другого, лучшего века
ищет забытые, странные цели.
Но кто может знать, не зря ли все это?
Ожившие мысли ей напоминают,
что было когда-то...
Того уже нет.
Ни хлеба, ни зрелищ,
ни силы, ни воли,
и даже надежды простыл уже след.
Замки все крепчают, а ум пропадает
в то время, как чувства ослабевают.
Годы проходят. Душа так устала!
Того, что находишь, всегда будет мало.
Глупость выиграла слишком много,
а мудрость ушла навсегда.
Судьба такова и душа понимает,
что мы не мертвы.
Мы и не жили никогда.
***
Лето короткое как жизнь.
И снегом сменится жара.
Там, где цвели сады когда-то,
дуют теперь холодные ветра.
Еще одну печальную секунду
время выпускает из когтей.
Чтоб пережить одно мгновенье бури,
мы отравили всех своих детей.
Вдохни воздуха в грудь,
чтоб допеть недопетое.
Мы не мерзнем теперь,
лунным светом согретые.
Мы не видим дерьмо, что лежит впереди,
ведь у нас полна песен шкатулка в груди.
И нет проблем, махнем рукой -
и нету повода быть трезвым.
Уставшие от времени и места,
мы будем наслаждаться тишиной!
Black Angel
20.11.2012, 20:32
Отчего мне так душно? Отчего мне так скучно?
Я совсем остываю к мечте.
Дни мои равномерны, жизнь моя однозвучна,
Я застыл на последней черте.
Только шаг остается; только миг быстрокрылый,
И уйду я от бледных людей.
Для чего же я медлю пред раскрытой могилой?
Не спешу в неизвестность скорей?
Я не прежний веселый, полубог вдохновенный,
Я не гений певучей мечты.
Я угрюмый заложник, я тоскующий пленный,
Я стою у последней черты.
Только миг быстрокрылый, и душа, альбатросом,
Унесется к неведомой мгле.
Я устал приближаться от вопросов к вопросам,
Я жалею, что жил на Земле.
Константин Бальмонт
kvakelka
08.12.2012, 21:01
Мой взгляд на суицид.
"Решение.
Жизнь творит чудеса, то удача, то промах,
Взлет - падение в пропасть и снова взлет,
Но бывает упал и подняться не можешь,
На душе только холод, под ногами - лед.
Груз проблем тянет вниз и отчаяние душит,
Опускаются руки и бороться нет сил.
Удивляешься ты: "За что эти муки?
Я их точно не заслужил."
И если стоишь на крыше,
Готовый сделать последний шаг.
Подумай еще раз, слышишь?
Стоит ли вот так все решать.
Шаг. Крик. Удар и точка.
Дело сделано и ничего не вернуть.
Боли нет и душа разорвана в клочья.
Неужели таков верный путь?
Нет, время не лечит, это ж не доктор,
Оно лишь притупляет нашу память,
И когда совсем тяжело внутри,
Подумай, как можно это исправить.
Поверь твои слезы не уйдут с тобою,
Они воскреснут в сердцах Других
И отзовутся душевной болью
Для тех, кто был рад тебя видеть в живых.
Обиды, ошибки - они все в прошлом,
И дальше нужно вперед идти.
Пойми, в мире есть много хорошего,
Оно ждет тебя на другом пути.
Есть масса интересного, не увиденного, непонятого,
Стоит лишь оглянуться по сторонам.
Много тех, кто нуждается в твоей помощи,
Но сейчас ты все решаешь только сам.
Право выбора. Оно ведь есть у каждого.
И никто не посмеет его отнять.
Жизнь и так коротка, ты подумай дважды,
Прежде чем с крыши в пустоту шагать."
КтоЗдесь
08.12.2012, 22:15
кратко вмешаюсь
капли отвесно падают вниз
нет новостей от ветра
сумерки. дождь. последний из.
сорок прозрачных метров
Лабиринт моих мыслей
Или просто болезнь
Или все вокруг ложь
Или все вокруг жизнь
Иллюзия — ложь…
Ничего не изменишь
Ни войной, ни стихом
Ничего не узнаешь
Все смешалось с водой
Может быть так не нужно
Может быть это грех
Я смотрю тебе в спину
Никого не держу
Ты меня не услышишь
Так зачем я живу?
В странном мире без слез
Без цветов и стихов
Где нет тайн и любви
Где нет сладостных грез
Где пустые слова
Где иллюзия — ложь..
Или я заблудился
В лабиринте судьбы
Или все это грех
Или время — ничто..
Но судьбу не изменишь
Все своим чередом
Так давай будем верить
Что не все в жизни ложь..
Автор неизвестен.
увидел тему и решил на ходу сочинить свое.
В мире лести и лжи без стыда,
Снова верить заезженным фразам...
Без суждений шагнуть в никуда,
Разрушая себя раз за разом...
Говорить, то что нужно сказать,
Укрываясь за маской улыбки,
И насильно себя раздавать...
Повторяя свои же ошибки...
КтоЗдесь
14.12.2012, 00:04
Razor Smile, атмосферно.
Лишь краткие обрывки и мгновенья
Туманно выплывают в памяти моей.
Вся жизнь прошла пролетным сновиденьем.
В котором был лишь я одним из дикарей.
В глубины недр нырнуть – меня не было.
Одни лишь роли, те которые играл.
Во имя всех играл, но не правдиво,
За что потом я сильно пострадал.
Я искренне считал – живу для высшей цели,
На самом деле – все самообман.
А жил я для того, что б вы поели,
Что б я поел и хорошо поспал.
Вернусь с любовью. Вновь. Не обессудьте.
Пока не разучусь играть – я буду здесь.
А вы, пожалуйста, не позабудьте
Искать и просто быть. Целую. Весь.
Презрев замогильный холод,
Я старый был, буду молод,
Испив воды молодильной
В ключах у гниющего омута.
В него войду я не сразу,
Лишь смерив единственным глазом,
Скользну по озёрной тверди
Шатким шагом неверным.
Напившись прошедшими днями,
Наевшись гнилыми пнями,
Сольюсь с отголосками эха,
И воющим ветром над нами.
КтоЗдесь
21.12.2012, 02:18
Nek, сильны музы планеты Бабуин...
Оставь за пределами Я свою ношу,
Ты знаешь, что нет в мире слова "хороший"
Есть зло, лабиринты, есть ужас и страх,
И путь, на котором земля будет прах.
Сними кольца с пальцев, сними с шеи крест,
На всех нас не хватит за старостью мест.
Нас смоет волной, запоздалой, огромной,
А следом покатятся старшие волны.
На том повороте меня занесёт,
И мир мой сожмётся до уровня круга.
Я рад, что анафеме тут предал всё
И рад, что мы не узнали друг друга.
YesOrNot
24.01.2013, 15:58
..
YesOrNot
24.01.2013, 15:59
..
YesOrNot
24.01.2013, 16:01
..
мне бы закрыться, зарыться под всем что не просвечивает
происходящее приводит к маральным увечиям
и вот я уже вечность существую искалеченным
я корчусь от своей же ненависти безчеловечной к человечеству
как от цироза печени
накройте меня тысячей бетонных блоков
ударьте моё тело током
чтоб моя сущность оставалась незамеченной
в лед превратите мою кровь, разбейте до осколков
чтобы она уж точно перестала течь
а я превращаюсь в человека без эмоций положительных
на меня клали небожители
расскажите мне
как бывает плохо. когда только надежда осталась
а у меня и она сдохла
я крохотный. и мир давит своими масштабами
в моих глазах кто то умер и покрылся мхом
я забился в угол.я не радуюсь и не радую
меня можно сравнить с падалью
ведь я думаю только о плохом
и ползу.но всё равно падаю
ты права была
я боюсь покидать свой дом.
я боюсь поделиться своим углом.и я сдохну в нём
так и надо мне
я синицу с неба поймал и держу за самое горло
и мне всё равно, если я случайно оторву ей голову
она не журавль, чтобы с ней обращаться нежней
не благородных кровей
мы похожи с ней.
Хрустальная принцесса
22.03.2013, 01:26
Полное собрание сочинений. Часть 1.
16 лет.
Хоть лунным светом засияешь
Хоть огнем неба воспылаешь
Того блистательного рая
Ты снова не переиграешь
Подумай: стоит ли пытаться?
Не падай так в своих глазах
Останься лучше мифом сладким
В воспоминаниях и снах
Тех снах что ночью заставляют
С улыбкой глупою в устах
Кусать подушку на кровати
При мысли: это не мечта!
17 лет.
Сердце щемит, сердце ноет
Рвется к небу, но сгорает
Почему не успокоит
Его тот кто все решает?
Вдалеке мерцают звезды
И от этого мне легче
Я нуждаюсь в чем-то остром
Я нуждаюсь в чем-то певчем
Прогоняя муку взглядом
Воскрешаю воскресенье
Идеалы так же рядом
Как весною день осенний
Я думаю что счастье
Куется через разум
Забудь пустые страсти
Оно наступит сразу
Ещё не сломан стержень
В душе огонь остался
Но я разбит и свержен
Поник и растерялся
У тебя есть принципы, ты на них стоишь
Ярким ровным пламенем внутренне горишь
Но если ты пытаешься кого-то поразить
То должен перво-наперво у себя спросить
Что такого сделал я, чтобы так пылать?
Подавал при случае, если мог подать?
Брал хотя по совести должен был не брать?
Поднимал, кого-нибудь кто не мог сам встать?
Получил ответы ли? Нет, не получил?
Или же в грешке, каком душу уличил?
Что ж, мораль, наверное, для себя извлек
Решай теперь: сражаться или течь как прежде тек.
Хочу быть поэтом, безумною птицей
Влетающей в души ко всем будто вор
Самоубийцам дать шанс исцелиться
Понять, наконец, что не узок узор
Мечтаю: когда-нибудь будет удача
Назло сам не зная кому
Я верю, что время недаром потрачу
Сдувая со глаз бахрому
Быть может, кому-то сей ласковый труд
Сослужит чудесную службу
Коль падшим стихи мои душу спасут -
Ни славы, ни лавров не нужно
Выпускник.
Пролетело мгновенье
Поменялись невзгоды
Я взираю с презреньем
На убитые годы
Раньше дружба святое
А теперь на коленях
Ничего уж не стоит
Зря потрачено время
Все высокое вечно
В нашем мире? Ну что ж
Дети верят беспечно
В эту мягкую ложь
Но не мы - мы познали
Хрупкость бешеных грез
И не раз накреняли
Чашу полную слез
Прилетятся ли снова
Те наивность с мечтой?
Мне не надо другого
Буду просто живой
Соберитесь картинки
Изначальной каймой
Вытирая слезинки
Возрождая покой
Задыхаясь от счастья
Полечу и спою:
Никому не подвластен!
Неужели в раю?
Воплотим задумку без накладки
Месть ручьем польется по руке
Хладнокровно наведем порядки
Не забыт никто в моем листке
Суд наш будет до смешного кратким
Заскользит убитый по реке
Больше не останется загадки
О моей судьбе в этом мирке
Жить теперь придется без оглядки
Всю мораль оставить вдалеке
Запах мести не такой уж сладкий
Раз вдохнув, живешь не налегке
Никогда уже не стану гладким
Сердце переплещется в тоске
Буду иногда впадать в припадки
Так что лопнет жила на виске
Ангелы уж вьются не украдкой
Торопясь воздать за тяжкий грех
Сам пошел по лестнице я шаткой
Выбрав путь отмщения за всех
Буря завершит свои раскаты
Станет вдруг погано на душе
Знаю точно – близок час расплаты
В голове как будто полк мышей
Перед смертью умолял и плакал
После воду красил в алый цвет
Дни пройдут я мерзкая собака
Буду разлагаться на песке...
Шлю из Преисподней вам привет!
Когда-то давно был я сильно влюблен
Это время казалось похожим на сон
Золотые картины в уме рисовал
И того что случилось никак не желал
Но меня ожидал, увы, полный провал
Равнодушно погублена наша любовь
Не пылает на сердце, я духом упал
И уже не хочу испытать её вновь
Отрекаюсь от чувства мучениям бой
Все равно никогда я не буду с тобой
Обо мне вспоминаешь уже ты едва
Позабыв про свои не пустые слова
Он ушел не оставив пятна
На моей белоснежной сорочке
Ускакал выпив чарку до дна
Не напишет теперь даже строчки
Я осталась в поселке одна
Как и многие женщины впрочем
Светит ярко воровка Луна
А нас червь одиночества точит
Плачу я меня гложет тоска
Мужской ласки мне хочется очень
К сожалению нет мужика
Он исчез под покровом злой ночи
Ну когда же наступит весна?
Я вино попиваю из бочки
Нам теперь никому не до сна
Жадно смотрит голодная дочка
За окошком бушует пурга
Глаз сломай не увидишь ни точки
Не по вкусу мне эта игра
Коротать одной пьяные ночки
Поэты счастливы? Юнцы!
Скажу вам по секрету
Они незрячие гонцы
Что вечно рвутся к свету
Никто не сможет им помочь
На этом полом шаре
Ведь не родившаяся дочь
Безжалостно ужалит
Нам нет спасенья среди нас
Друг друга понимаем
Мы серый узел битый час
Мертвее заплетаем
Поэт же алчет остроты
Вершины пьедестала
Подобным можешь быть и ты!
Чтобы острее стало
Поэты счастливы? Увы
Узнал я по секрету
Они невзрачные юнцы
Что вечно рвутся к свету
Мы устремляемся к рассвету
Любуясь формой фонаря
Убийца подает карету
При этом тихо говоря:
Хочу жевать я сердце леса
Рукою мня пупок земли
И чтоб рассказывали бесы
Кого метают в короли!
Он капля меда в бочке дегтя
И с этой мыслью примирился
Уже давно сломались когти
А пыл куда-то испарился
Забыл свое предназначенье
Свалил мечтания на полку
Не стал из массы исключеньем
Похож на нитку без иголки
Живет в загнившем захолустье
Небесный путь лишь только снится
Ни в ад, ни в рай его не пустят
Пока душа не возродится
Да ну их: Пушкина Толстого
Пора развеять этот прах
Я покажу вам фокус новый
Я покажу иной размах
Пытаюсь не опять, а снова
Кропить сомнения в умах
Вводя всеобщую основу
Уверен: все в моих руках
Кончина века золотого
Давно не вызывает страх
Наверно сломаны оковы
Во многих значимых местах
Люблю их: Пушкина Толстого
Люблю их незабвенный прах
Но наших грезах фокус новый
Но в наших снах иной размах
Вдруг на миг представил я:
Мы с Германией друзья
Немец верно оценил
Расстановку внешних сил
И направил к нам посла
Чтобы вместе жечь дотла
Путь к союзу проложил
Наша мощь из общих жил
В ту секунду потекла
Никому не пережить
Мы их всех распотрошим
Цель понятна – истребить
Не завидую чужим
Если захотелось жить
Смело к нам переходи
Либо смерть свою найди
И попробуй нас убить
Ну же счастье испытай!
Нашу силу не сломить
Выродкам шакальих стай
Их дорога в рай гладка
Мы подали им опору
А вот нам туда не скоро
Нас несет грехов река
Пожалейте старика
Разве б в рай они попали
Если б мы не истязали
И в тисках не зажимали
Их кровавые бока?
Лепет патриота.
Российская глубокая река
Я сердцем от тебя вдруг стал далек
Мне видятся другие берега
В твоих волнах послышался упрек
К тебе любовь все так же дорога,
Но иностранный бриз меня увлек
Душа уже не видит в нём врага
Летит за ним - безвольный мотылек
Скорее сгинь блудливый ураган!
Преподноси другим гнилой порок!
В моем мозгу раздавлен таракан
Я извлеку из этого урок
Почти каждую темную страшную ночь
Моего невиновного мужа
Вырывали с постели в машину и прочь
На допрос где он якобы нужен
А когда закрывалась скрипучая дверь
Придавив меня к спинке кровати
Паренек старшина изнывающий зверь
Зажимал в своих сладких объятьях
Мило мерзко смеялся и что-то шепча
По-хозяйски одаривал лаской
Понимала я: меркнет морали свеча
Но срывалась во тьму без опаски
Мне до боли понравились цепи судьбы!
Повторяла: конец не наступит!
Пару раз Сатане собирала грибы
Убеждая что он меня губит
Время вовсе не тратя впустую..
Иногда приносила арбузы..
В небесах умилялся Великий Отец
Натворивший деваху такую
Для святых не бывает дешевых сердец
Лишь за это им руку целую
Неизвестный злой герой
Жестоко сжал рукою душу
Он за других стоит горой
Себя ж, без жалости задушит
Не убивайся мой малыш
Мне твой секрет известен
Ты только в том варианте спишь
Когда с малышкой вместе
В обойме кончились патроны
А пистолет ещё стрелял
Уже не мог чинить урона
Но был велик его запал
На предстоящие страданья
Он сам себя благословлял
И не нуждаясь в оправданьях
Перезарядкой управлял
Послушай-ка удача
Прости, но ты блядина
Я ничего не значу
Ни имени, ни чина..
18 лет.
Погибают цветы
Всё имеет свой срок
Но надеемся мы
Отыскать уголок
О боже как бы мне хотелось
Уйти отсюда навсегда
Сбежать туда где меня любят
И ярко прожиты года
Не в силах поменять реальность
Мне остаются лишь мечты
Мне остается только думать
Про стихотворные труды
И я тружусь, тружусь невинно
Покуда мне хватает сил
Об этой силе очень часто
У бога с чертом я просил
Но все напрасно. Покидает
Меня последняя искра
Уходит, чтобы утром ранним
Хандра навеки умерла
Прошли мильоны лет
Мы вышли из глубин
Всё сказанное - бред:
Наш век всего один
Так мило и светло..
Сомнений полон дом
На берег занесло
Мерцающий паром
Скользили по воде
Летали в небесах
Проверенной дуге
Выказывая страх
Кому-то, но не нам
Всегда, но не теперь
Безбожникам-отцам
Давно открыта дверь
Пусть доброго борца
Послушает вдова
А мы уж не ропча
Доделаем дела
Мы все бездушные убийцы
Не отрицай прошу тебя!
Любому гаду дайте жизни
Поубивает нас - любя!
И лишь святые могут думать
Внутри себя не пропускать
Мираж убогий что угрюмо
Плодит на сердце злую рать!
Хрустальная принцесса
22.03.2013, 01:28
2.
19 лет.
Натяни подруга вожжи
Я всегда один и тот же
Возлегая на кровати
Я скуляю о пощаде
Я всегда герой безмолвный
Убегаю скоротечно
Дикой жажды преисполнен
Ублажаю свою течку
Я пыталась пожить как ведьма
Всё летала на шабаши
Но у Дьявола был посредник
Напрямую не говорил
Добивалась я этих сеансов
Время пёрло как будто вспять
Мне приказывал убираться
Главный демон еби его мать
Стая демонов бьётся в оргазме
Изливается на небеса
Вспоминаю я день вчерашний
Посещаю душою места
Там где делалось сие блядство
И стыдливо прячу глаза
Я знал что буду Королём
Пусть не вчера - сегодня.
Мне обещали: призовёт
Небесный колокольчик
Казалось юность изломал
Но разобрался в жизни
И стало вдруг за все года
Мучительно не стыдно
Нежный Бог в Его Любви
Освящает цифру три
Нежный Бог в Его Желаньи
Обрекает на страданья
Нежный Бог в Его покоях
Забавляется от боли
Нежно Бог в Его покоях
Наслаждается рабою
Грустный Бог тасует карты
Примеряя чьё-то платье
Грустно Бог тасует карты
Вспоминая о вчерашнем
Мама берегись! Позади фашист!
Встали мы на чистом поле
Под ногой - трава
Крепко держим оборону
Позади - Москва
Взглядом полюшко окинем:
Брат мой - веселись!
Одолели мы вражину
Под ногой - фашист!
Горизонт наш чист...
Родина, проснись...
Мамочка очнись...
Позади фашизм.
Я с этой негою прощаться
Не возжелаю никогда
Мои синеющие пальцы
Лицо святое теребят
Когда уйду у смерти в ранце
Покину чуждые края
Начнёт наверно изучаться
Природа жития меня
И всё ж не станет им понятно
Насколько был я сирота
Ведь не под силу обезьянам
Моё мышление объять
Что за чудо - алкоголь!
Настроенья было ноль!
Умирающие мысли,
Удушающий застой.
Но как только принял "яд"
Небо, звёзды - вуаля!
Всё пылает ало-синим,
Ты горяч и импульсивен
Люди в мире помирились
И вообще всё чик-чирик.
Я навеки тебя примолвил
В это тёплое лета утро
Порезвившись на мягкой койке
Улыбаться с тобою буду
Придаёт мне задора запах
Твоего молодого тела
Вся пропахшая дурнопьяном
В жисть мою ты вернула веру
Хоть виски сединой укрыты,
С прежней силой тоскует сердце:
Всё вокруг не имеет смысла
Кроме сна у твоей коленки
Я в финале порву рубашку
Наконец-то загнала в угол:
Мне бы стоит уже признаться
Дать ответ за большую глупость
Я конечно любил отчизну!
И кресты что взывают к богу.
Папа мой дорогой родитель
Был во всём и всегда хорошим
Золотые истории старых
Возносили порою в небо
И плевать на мирскую правду:
Там в легенде порок уменьшен
Отчего над собой убийство
Совершаю в младые годы?
И пошто угодил в немилость
Детства трогательный набросок?
Ну пожалуй то поиск славы
И обычное любопытство
Бег куда-то и без оглядки
И гордыней поработился
Умоляю отринь презренье
И сомкни наши тёплые руки
С той поры будь моей принцессой
За спиной моей тихо поющей
Я навеки тебя примолвил
В это тёплое лета утро
Восхищаясь тобою голой
Буду милым и очень глупым
Жаль, что стареют люди
Жаль, что младенцы слабы
Жаль, что чужая глупость
Может кого-то убить
Заблудшая
31.10.2013, 01:04
А мне говорят - осень любит дожди и безумцев
//Почти что ирония - родство душ и природы//
Измучена? Что Вы! Я просто танцую
По нервам /по венам/ - вальс последнего года.
И душу на плаху за неба кусочек,
Я вечностью за синеву расплачусь,
Достаточно было поставлено точек,
Последнюю ставить уже не боюсь.
Фигурка из соли в море растает
Один только шаг - и не нужно вопросов,
Она без сомнения теперь уже знает,
Что любит безумцев бездушная осень.
Заблудшая
09.11.2013, 20:10
Морозом по коже скользнет по привычке,
Погладит холодными пальцами нежно,
Мой преданный верный любимый мучитель -
Я ради него откажусь от надежды.
Обнимет-опутает, выпьет все соки,
А после клубочком свернется внутри.
Он так виртуозно предчувствует сроки,
Чтоб снова лавиной страданий накрыть.
Он циник и деспот, он хуже забвенья,
Любимый сюжет - боль и слезы в глазах,
Он знает все точки, изящно играет на нервах,
Мой верный убийца по имени - Страх.
Мой верный убийца по имени - Страх.
а тебе не нужно его воплощение? я мог бы побыть личным маньяком. полтора года назад ситуация была диаметрально противоположной - я всерьёз предлагал одной девушке найти меня, заточить в подвале и издеваться, мучить, кормить баландой..унижать, держать голым там..валяющимся на матрасе. теперь я прогрессировал и могу сам проделать эту экзекуцию. очереди пока нет ко мне, поэтому тебе первой предлагаю, заблудшая. сразу дельный вопрос - а ты в скольких километрах от Пермского края?
Pechalka
10.11.2013, 06:47
Ламер,ты мазохист!:p
Заблудшая
11.11.2013, 21:19
По-прошлому.
А ты знаешь, у меня все по-прежнему
//Доза неба, слов и инета//
Ставлю новый пробел в романе поверженной,
День погаснет так и не спетым куплетом.
Ну и пусть от нас прежних мало осталось,
Умирает в агонии стерва-надежда
Я сдаюсь. Безвозвратно, увы, поломалась
И застряла в безликом, потерянном "между".
А ты просто дышать попроси меня,
Я же верю - еще все возможно
Я все так же..Автостопом от осени к осени,
Только сердце оставлю тебе. Можно?
Есть очень замечательные стихи...
Недаром говорят, что между жизнью и смертью идет самый большой приступ творчества и понимание всего...
Я только один раз в своей жизни написала 2 стихотворения сразу: в психиатрической клинике, посвященные одному знакомому, который пытался покончить жизнь самоубийством, потом опять сбежал...
Кровью мерцают на окнах пятна
Ты заболел - с тобой все понятно...
Спидом, чахоткой, осенней плесенью
А твоя грудь как кровавое месиво
Звезды - на небе
Рыба - на нересте
Только тебе почему-то не лечится
Пятна на окнах мерцают кровью
Словно без боли не снимут оковы
А на руке нацарапано слово
Жизни пропащей шифрованы стоны.
Вечер темнеет, но ветра не жаль.
Завтра в небесную взглянешь ты даль
Она без тебя ни дня не отыщет
В мареве утреннем пламенем дышит
Дерево Жизни и дерево Смерти -
Знанья печали:
Крик внутренней вести
Мы не зазря в этот миг пропадали:
Северный бурун во сне мы глотали
Южные травы, восточные дали...
Нам не узнать, что так долго искали...
Медленно воздух падает в глотку
Стопка таблеток, пронзительный шорох
Завтра наутро, ты, может, проснешься
Встанешь с постели
Слегка отряхнешься.
Окна открыты и запах твой тонок,
Неба пустыня и звоны часовен
Это мой голос так ласково хнычет
Где бы ты ни был, тебя он отыщет
Будет гонять голубей по бульварам
Будет гореть деревенским пожаром,
Но не залечит тебя никогда.
В озере талая стынет вода
Кровию пятна на окнах мерцают
Только тебя мне сейчас не хватает
Дворник сотрет их, мотор заведется,
Жаль, что увидеть тебя не придется.
=================================
Мы не умрем -
Это мысли печали
Сидя с тобой мы в стакан наливали
Духи надежд, новизны и сомнений
Дали толчок нам к началу видений
Видели ветер, моря виолета,
Отблески дня зажигали в рассвете
Плавали в реках, ловили желанья
Мир создавали игр, слов, оправданий
Верили солнцу, ждали травы
Время волнующей новой звезды.
Я не знаю как я смогла на это решиться, наверное, дело в вине.
Темнота, забери мою боль.
Растерзай мою душу.
Что мне яркий слепящий свет?
Он мне больше не нужен.
Там обитель лживых пороков,
Что рисуют себе добродетель.
Забери меня от самого
богатого добром человека -
Он беден.
Ты не врёшь, о, священная тьма.
Тут повсюду злость и Содом.
Забери меня хоть куда-нибудь.
Это не мой дом.
Тысячи на свете Однокрылых
Пополам разорванных чем-то светлячков…
Много маленьких телец, мрачных и остылых, —
И лишь только паре удаётся улететь…
Словно капли ртути, слившись воедино
Маленькие тени, проклятые ампутацией души,
Тотчас убегают, будучи движимы
Жаждой боле не обманывать иных…
Рана расщепления души
С рваными краями…
Бывшее одним — только и возможно 'сшить'
Ласки & любви светлыми нитями…
Только как же им узнать именно Свою?..
Голосом, — иль в тишине?
В коем её можно отыскать краю?
Обликом или же мышлением?..
Встречей наяву или в Паутине?..
В образе или же в словах, до боли знакомых?..
В славе или во проблем трясине?..
В хижине или в хоромах?..
Существу, кровью истекающему,
Рану прикрывающему одним сломанным крылом,
Замирающему, тщетно угасающему,
Отвечали Двое, ставшие Одним:
— Себя — в оном потеряешь…
— Себя — в оной, наконец-то, обретёшь…
— Что есть счастье — узришь и познаешь…
— С нею вмести, взявшись за руки, с сей юдоли скорби навсегда уйдёшь…
Скромный ваш знакомый
Эти дети - худенькие бледненькие стебельки с удивительно ясными взглядами и задумчивыми глазами, каждый день по коридору звучат шаги медсестёр и врачей: назначения, расписанье. Между капельницами и тихим часом идёт игра: дети в трубках и дренажах, забываясь, играют в мячик, строят башни из кубиков, теряются в витражах из фантазий, потом возвращаются в настоящее, время делится на периоды "боль" - "не боль". Мир за окнами потрясающе зеленеет, тонкий запах сирени дразняще манит весной, вот бы выйти отсюда и в салки гонять скорее, вот бы солнышко своими ладошками зачерпнуть и умыть бы лицо, задохнувшееся больницей. Каждый верит в хорошее, только неведом путь - кто останется с мамой, кто станет белой птицей...
День, что я выберу, выдастся солнечно-ветреным,
солнца потёки омоют с него все дурные приметы, и
медленных птиц я не буду читать иероглифы.
Вдаль по дороге, давно что изучена-пройдена.
Ад - повторенье и ад - нутряное молчание.
Кольцами времени стиснутый, день, ты встречай меня
в блеске вечернем людской единицей растерянной.
День, что я выберу, выйдя из круга рождения.
Знать бы
ещё,
где истина
в цепких словах
паяца;
падать
и щёлкать
мысленно
ребусы,
не бояться -
право ошибки
вечное,
платишь
сам -
честь по
чести.
Знать бы -
и было б
легче нам,
вот строй -
а вот
груз 200.
Кровью
твоей
оплачено -
не тереби
квиточки.
Пишет судьба
незряче нам
жизнь
до последней
точки.
Вдох от Сонного Ежонка:
http://www.stihi.ru/2014/12/16/6923
боль
приходит
свежим откровением
каждый раз -
вся в осколках,
резко отрезвляющая,
нагая.
не сводя
с неё, кровавящей,
ждущих глаз,
отпускай,
её как дым, колечками
выдыхая.
пусть не станет
ни ножом меж рёбрами,
ни петлёй,
ни срывающимся
из-под ног расшатанным табуретом.
сколько ранит
нас, таких расхристанных,
боже мой,
только тянем
в незаживших ранах
ладони -
к лету.
Вдох от Сонного Ежонка:
http://www.stihi.ru/2014/12/16/6923
боль
приходит
свежим откровением
каждый раз -
вся в осколках,
резко отрезвляющая,
нагая.
не сводя
с неё, кровавящей,
ждущих глаз,
отпускай,
её как дым, колечками
вдыхая.
пусть не станет
ни ножом меж рёбрами,
ни петлёй,
ни срывающимся
с ног расшатанным табуретом.
сколько ранит
нас, таких расхристанных,
о, боже мой,
только тянем
в незаживших ранах
мы ладони -
к лету.
Может и занудство, но у рифмы есть свои законы)
когда как. бывают классические силлабо-тонические стихи, верлибры, белые стихи, а бывает, что автор забивает и пишется так, как пишется)) как у меня в последнее время. ещё пару своих виршей кинуть, что ли, грр)
И, когда к нему, наконец-то, приходит тоска,
поправляет непослушный вихор у виска,
садится на краешек бокового места,
произносит со вздохом: «Не хочу быть резка,
но сейчас, когда за окном наступила мгла,
я, полагаю, вполне уместна;
я, как мне кажется, ни капельки не нагла,
я терпела так долго, как только могла,
тебе, мой хороший, должно быть лестно.
Ты четыре месяца живешь как в раю,
словно не чувствуя, что сидишь на краю,
словно перед тобой — не ледяная бездна,
словно не я тут рядом с тобой стою;
ты глядишь на тот берег, будто уже там —
ты ещё не там, да будет тебе известно;
и когда пойдешь по воздушным своим мостам —
ты, конечно, иди — но учти, что к твоим годам,
о людях судят не по мечтам прелестным,
но по трудам.
Ты пойми — я же не мачеха или злейший враг,
чтобы пальцем тыча в тебя, говорить — дурак!
Просто я вижу, как ты отрываешься от земли —
от реальности, словно реальность — брак,
что у тебя не линия жизни, но колея —
всех поездов, ждущих тебя вдали,
что так будет вечно, ну коли я
не приду к тебе, принося итог — в нем одни нули,
и сплошной, беспросветный мрак —
кто как не я, скажет: «хватит врать, старик!»,
я для тебя как Гала для Дали…
ну, хорошо, как для Вовочки — Лиля Брик,
Знаешь, как я искала, когда из тебя пропала?
Обзвонила все морги, больницы — вот как тебя искала,
занавесила в доме все зеркала;
пошла по знакомым, друзьям — они говорят, не знаем,
по ночам на луну — то воем, то лаем,
трое суток вообще не спала,
но, поверь, что совсем не таю зла я.
Сижу тут с тобой, о будущем говорю,
выйдем в тамбур — за компанию покурю,
поворчу для вида, встречу зарю —
я, как видишь, совсем для тебя не злая —
я, бы даже сказала, что я тебя люблю.
Принимай эту встречу, как первый звонок,
как сердечник — боль, лишь похожую на инсульт;
это лето тебе преподносит хороший урок:
ни из денег, ни из свободы не следует делать культ;
просто жить нужно так, словно играешь клёвую драму —
чтоб зашкаливало кардиограмму —
чтоб Господь отложил из рук своих пульт,
случайно попав на твою программу».
Я смотрю ей в глаза, головой оперевшись на раму:
— Слушай, дай я сейчас хоть чуть-чуть посплю?!
Потерпи немного, возвращайся, пожалуйста, к октябрю,
и я с удовольствием с тобою поговорю,
заварю тебе чаю, нарежу сыра Дор Блю,
постелю в гостинной, повеселю,
зубную щетку тебе куплю;
приходи, в общем, осенью
— чего уж там —
до весны тебя в себе поселю.
Мальчик играет, конечно, в мячик, мальчик от девочек мячик прячет, если найдут эти дуры мячик, бросят в соседский терновый куст. Мальчик ушёл далеко от дома, местность не очень-то и знакома, но по неписанному закону думает мальчик: “Сейчас вернусь”. Мячик цветной и живой почти что, праздник для радостного мальчишки, в первом составе у “Боавишты” или, на крайность, у “Спартака”. Гол – аплодируют все трибуны, гол – и ревёт стадион безумно, уно моменто, всего лишь уно, слава настолько уже близка. Воображенье ему рисует: все вратари перед ним пасуют, он переигрывает вчистую всех Канисаресов на земле. Он – нападающий от рожденья, через защиту промчавшись тенью, сеет в соперниках он смятенье, кубки красуются на столе. Мяч улетает куда-то дальше, через дорогу, пожалуй, даже. В следующий раз-то он не промажет, хитрый кручёный – его секрет. Мальчик бежит за мячом вприпрыжку, не замечая машину, слишком быстро летящую на мальчишку. В этот момент замирает вре...
Мама готовит обед на кухне, рыбе два дня: не сварить – протухнет, после, закончив, устало рухнет, будет смотреть по ТВ кино. Пахнет едой и чуть-чуть духами, пульт управления под руками, что по другой, например, программе, тоже какое-то “Мимино”. Рыба всё варится, время длится, ночью без мужа давно не спится, хочется днём на часок забыться, чтобы ни звука и темнота, только никак, ни секунды больше, нужно успеть на работу, боже, строже к себе – да куда уж строже, слышите, это я вам, куда? Ночью – сиделкой, а днём – на баре, маму любая работа старит, тут о каком уж мечтать загаре, губы накрасить – минута есть. В маму внезапно стреляет током, что-то сынишка гуляет долго, в ней просыпается чувство долга, тяжек, поди, материнский крест. Мама выходит, подъезд свободен, улица тоже пустует вроде, мама кричит, мол, ты где, Володя, быстро темнеет в пустом дворе. Мамы ведь чувствуют, где их дети: что-то не так, это чует сердце, что-то не то, ощущенье смерти. В этот момент застывает вре...
Виктор сегодня почти доволен, утром пришло sms от Оли, Оля свободна: в бистро, в кино ли, это неважно, но мы пойдём. Виктор влюблён, как мальчишка глупый, зеркалу поутру скалит зубы, носит букеты размером с клумбу, ждёт у окна её под дождём. Виктор на съёмной живёт квартире, классно стреляет в соседнем тире, Виктору двадцать, кажись, четыре, молод, подтянут, вполне умён. Вот, на неделе купил машину, планы на отпуск теперь большие, ехать с друзьями в Париж решили, Олю, возможно, с собой возьмём. Радио бьёт танцевальный ритм, Виктор пьёт пиво с довольным видом, надо себя ограничить литром: всё-таки ехать потом домой. Друг говорит: погоди, останься, скоро начнутся такие танцы, Оля заждётся, поеду, братцы. “Оля, - смеются, - о боже мой!” Виктор садится за руль нетрезвым, скорость он любит, признаться честно, медленно ехать – неинтересно, если ты быстр – то ты в игре. Виктор себя ощущает мачо, красный мустанг по дороге скачет, тут выбегает на трассу мальчик. В этот момент замирает вре...
Время застыло и стало магмой, патокой, мёдом и кашей манной, чем-то таким безусловно странным, вязко-текучим, пустым на вкус. Время расселось в удобном кресле, время не знает “когда” и “если”, так как все эти “когда” и “если” пахнут не лучше, чем старый скунс. Если мальчишка не бросит мячик, мячик, естественно, не ускачет, мама, естественно, не заплачет, так, отругает, и это всё. Если водитель не выпьет пива, Оля не будет слегка игрива, сложится паззл вполне красиво: жулик наказан, Малыш спасён. Время не знает, на что решиться, вроде не хочется быть убийцей, только надолго остановиться – это неправильно, сто пудов. Там ведь немного, не больше метра, хуже для паузы нет момента, тут уж какие эксперименты, чуть с поводка – и уже готов.
Здравствуйте, дети. Себя устроив в шкуре любого из трёх героев, пишем об этом красивым строем, на сочинение – полчаса. Пишем, пожалуйста, аккуратно, буквы желательно, чтобы рядно, почерк красиво, легко, нарядно, так, чтобы радовались глаза. Мальчик застыл в двух шагах от смерти, Виктор не видит его – поверьте, маме – бумажка в простом конверте, пишем об этом сквозь “не могу”. Пишем о том, что ни дня покоя, пишем о том, что мы все – изгои.
Если рискнёшь написать другое – я у тебя в долгу.
ничего не бойся.
эта осень тоже пройдет, не успеешь и глаз сомкнуть -
город выдохнет туманный тягучий смог.
по-хорошему надо брать себя в руки и просто гнуть,
гнуть свою линию, а не складывать их в замок.
ничего не жди.
рвись наружу/по швам/с петель,
покупай билет на ближайший, учись летать,
закрывай за собой все двери и оставляй
кофе/чайник/постель
без сожаления – остывать.
ни о чем не жалей.
не оглядывайся, не множь печаль
все, что было – не промах, а лишь урок
не ищи виноватых и не руби с плеча
даже у приговоров со временем истекает срок
ничего не проси.
не смотри с надеждой наверх – никого там нет
если вокруг светло – это Ты излучаешь свет.
если Бог и живет, то лишь у Тебя внутри
это не я
это Он с тобой
говорит.
На коем сайте или в коих же черновиках все мы можем отыскать прочие Ваши поэзии?..
Я не храню их на сайтах и в дневниках. Это было бы подобно стремлению запереть ветер в бутылку. Единственное годное вместилище для этих стихов - это умы и сердца людей. Так что наиболее полное собрание сочинений вы найдете во множестве людей : )
: )
Я уже писал тут как-то, что ни одного своего стиха я тут не опубликовал. Они есть, но их художественная ценность весьма сомнительна, потому я предпочитаю публиковать здесь те стихи, что получились у других : )
...Понимаю, что обязательно последует просьба показать именно то, что писал я, посему, вот:
Я буду тратить золото мыслей без удержу,
Горстями рассыпая алмазы чуда.
Я буду переступать чужие границы,
Не объясняя кто я такой и откуда.
И я не стану просить прощения,
Запредельную наглость обнаруживая,
Мне ангелы будут зло смотреть вслед,
Бессильно сжимая в руках оружие.
И в Аду черти будут меня сторониться,
Избегая встретиться со мной взглядом.
Я пришел - слишком поздно думать.
Я пришел - значит, так было надо.
***
Бездарность - это тысячи слов, из которых верны - единицы
Ты можешь ругаться, можешь кричать, можешь молиться,
Не важно - эра пройдет или мИнет мгновенье:
Ты можешь идти в любом направленье - важен итог.
Черта, отделяющая всё относительное от результата,
Черта, за которой либо почет, либо расплата.
И имя не важно - у истины имени нет, а названье сгодится любое.
Потому что бездарность - это нечто такое, что каждый поймет.
***
Оттолкни мой гроб от берега на свободу вольных волн,
Оттолкни мой гроб уверенно - я вернусь, я буду твой.
Не спеши слезами плакаться... и при жизни не любил.
Жив - люби, люби и радуйся. Умер - долго не грусти.
Оттолкни мой гроб с улыбкою, как прощают смертный грех,
Только сердце не отталкивай - сердце я оставлю здесь.
***
Я не убегаю, не бросаю вызов -
Каждому приходит время отплывать.
У причала ветер с волнами играет,
На рассвете будет парусом играть
Пыльные дороги я оставлю лету,
Сердце просит в море путь мой проложить.
Я бы оставался, да зовет свобода -
Без свободы сердце не желает жить.
Корабли уходят - могут не вернуться,
Я не стану слишком много обещать.
Приходите в гавань, отпустите с миром,
Я вас не забуду - буду вспоминать.
***
Я на мели, старик. Последний свой обол
Я пропил по пути на переправу.
Нет ничего, что дать тебе в награду.
Тебе придется подождать души иной.
А я... похоже, что придется вплавь.
Не утону же - что теперь бояться?
Над чем еще в Аиде посмеяться
Как не над уязвимостью своей.
Прощай, Харон! Гляди же веселей!
Что привело к забвению - предай забвению,
Как лодку старую пускают по течению
И судно новое задумывают вновь.
У меня, глубоко в душе, направо от сердца,
Откровенно-зеленые расположились сверчки.
И стрекочут себе беззаботные песенки детства,
Иногда смотрят в мир, любопытствуя, через зрачки.
Утомляют своей болтовней, распоясались, право!
Колобродят по-свойски по самым укромным углам.
Иногда налетают на сердце своей беспардонной оравой,
Сердце млеет, и долго баюкает этот бедлам.
Вдруг затихнут... Затянут печальные песни.
Все сожмется внутри. И потянет туманом с полей.
И на сто миль окрест, не найдется нигде, хоть ты тресни,
Ни покоя в душе, но, что странно, не станет больней.
Все стрекочут, царапают сердце, порой умирают,
Откровенно-зеленые, наглые эти сверчки.
Их становится меньше, и я, так бывает, скучаю,
По тому, как они, за меня зажимают свои кулачки.
в такие ночи сходят с ума или пишут бывшим,
кричат в подушку так, что никто не слышит.
именно в эти минуты-часы Всевышний
находит чуть поважней дела…
в такие ночи ломают судьбы и антресоли
и, онемев от внезапно разросшейся в сердце боли,
плачут так долго, что в воздухе пахнет солью.
и мир вращается как юла.
Наверно, это попросту усталость, –
ничто ведь не проходит без следа.
Как ни верти, а крепко мне досталось
за эти неуютные года.
И эта постоянная бездомность,
и эти пересуды за спиной,
и страшной безнадёжности бездонность,
встававшая везде передо мной,
и эти горы голые, и море
пустынное, без паруса вдали,
и это равнодушие немое
травы и неба, леса и земли...
А может быть, я только что родилась,
как бабочка, что куколкой была?
Ещё не высохли, не распрямились
два беспощадно скомканных крыла?
А может, даже к лучшему, не знаю,
те годы пустоты и маеты?
Вдруг полечу ещё и засверкаю,
и на меня порадуешься ты?
сломалась любимая кукла наследника Тутти,
свалилась замертво с жесточайшей температурой;
раньше ты изучала одиночество в институте,
теперь поступила в аспирантуру.
оказалось, когда говорят "не сворачивай с трассы",
стоит прислушиваться и задумываться всерьёз;
Элли, опомнись, ты уже не в Канзасе,
и с тобой разговаривает твой пёс.
запомни: не пей со Шляпником, он хронический алкоголик,
обходи стороной Чёрную Королеву, она одержима;
и не надо лгать, что тебя завёл сюда Белый Кролик,
ты сама хотела столкнуться с непостижимым.
и не надо лгать, что ты совсем из другой истории,
твой Гудвин не отзовётся — стоит ли так кричать?
и посмотри на глубокие норы по обе стороны
дороги из жёлтого кирпича.
так не пойдет. упрется и не пойдет. будет стоять упрямо и обреченно, смотреть, как в цветах твоих
созревает мед, как этот мед собирают чужие пчелы. наступит осень, зима, а потом весна.
после весны придет неизбежно лето. лето выгорит в осень, и в общем, мораль ясна:
каждый из нас уже проходил сквозь это. так не пойдет – ведь некуда так идти.
так понимает - разумней остановится. пчелы жужжат, и этот живой мотив подхватывают
кузнечики или птицы. так остается в безмолвии. сквозь кусты виден обрыв, стволы низкорослых сосен…
так налегке возвращается в монастырь. солнце заходит в восемь.
в девять темно, на улице ни души. души уходят лесом, но путь неведом.
так не пойдет, потому что он так решил.
станешь большим – придешь к нему за ответом.
давным-давно
когда любительскую колбасу делали профессионалы
а в верхних эшелонах власти целовались взасос
звёздной июньской ночью
ко мне на Патриках подошёл мужик
- сыграем в подкидного дурака?
я был слишком пьян чтобы заметить
что глаза у него разного цвета
а сзади из-под пиджака торчит хвост
и поинтересовался размером ставки
- играть будем на желание…
в молодости человек способен на поступки
и я согласился
мне не забыть выражение его лица
когда отбившись
я бросил на лавку
козырную трефовую даму
крыть которую ему было нечем
он сплюнул сквозь зубы
- загадывай…
- хочу знать чего хотят женщины…
оказалось что нечистая сила
совершенно не умеет достойно проигрывать
да
с той ночи я абсолютно точно знаю
чего хотят женщины
и в целом
и каждая в отдельности
но
я никак не могу вспомнить
чего когда-то хотел сам
каждый раз попадая на Патрики
я сажусь на ту же лавку
и пытаюсь убедить себя
что загадал правильное желание
с каждым годом мне всё интереснее
что загадал бы он
А ты не отпускай -
крадись за мною следом
опавшею листвой,
напевами дождей
Лей душу через край,
срывайся пьяным бредом -
сейчас мне голос твой
и ближе, и нужней...
Я всё же обернусь:
хоть тенью бестелесной
непрожитой любви
наполню каждый шаг
Запомню наизусть
слова неспетых песен -
им вторят журавли,
прощальный круг верша
Что было - не умрёт,
дав времени и мукам
в тугую вязь былин
мечты переплести,
Но просто свой черёд
и встречам, и разлукам
а то, что клином клин -
пожалуйста, прости...
Быть рекой – ни за что не цепляться,
Полноводные воды нести,
Орошать, омывать и смеяться,
Изменяться в излуках в пути.
Быть рекой – это не покоряться,
А преграды собою сносить,
С полнотою души разливаться,
Чтобы жажду собой утолить.
Быть бездомной, но Домом манящим -
Ты себя в этом Доме обрёл...
Быть свободной, счастливой, летящей,
Как парящий над миром орёл.
Быть рекою – скользить так бесшумно,
К облакам развернувшись лицом...
А порой своевольно, безумно
Клокотать и реветь – напролом!
Быть рекой – это не возвращаться
К прежним далям и берегам,
К горизонту душой устремляться…
Только надо ли всё это Вам?
Петя, это придется перетерпеть:
под лопатку прививка, привычка спать допоздна,
незрячее утро, запах горячей пыли, проводы детства, не зря –
потерпи это. Некуда деться, мелкий порез на пальце.
Хватай того, кто рядом. Вернее –
хватайся.
Петр, не бойся, не держи руку на пульсе, суйся в атаку – ступай
на разрыв, изломом. Формула перемен –
солдатская форма, брось эти формочки на песке.
Раны твои пропадут, по приютам пойдут
искать, кому бы погреть не задетый бок,
у кого полежать на виске.
Терпи, это Бог
с препятствиями.
Если ты ищешь друга среди людей,
Помни: они расхваливают свои товары.
Если ты хочешь быть счастливым среди людей,
Помни: они расхваливают свои товары.
Если ты жаждешь жить для блага людей,
Помни: они расхваливают свои товары.
Если ты обрушиваешь проклятия на людей,
Помни: они расхваливают свои товары.
Расхваливают свои товары,
Расхваливают свои товары.
Если ты желаешь привлечь внимание людей,
Помоги или помешай им,
Когда они расхваливают свои товары.
Стивен Крейн.
Говорил мне старый лоцман:
На маяк легко плывется,
Но трудней во все века
Плыть во мрак от маяка.
ищи и обрящешь; не факт, что присвоишь и обретёшь;
вот и любуйся издалека, не замышляй грабёж;
сам себя выводи на чистую воду,
неусыпно преследуй ложь.
всё переменчиво: кто тебя заполнил, тот тебя разорил;
были вокруг июли, стали волглые ноябри;
перед невысказанным бессильны
энциклопедии и словари.
главного не опишешь: нет такого пера, нет такой руки;
сколько названий придумано для оттенков нежности и тоски,
но в толковании тишины беспомощны
самые древние языки;
будь же безмолвен, прими молчание, стань его послом:
это сложнее, чем исповедовать слово или число,
но вернее, чем, потеряв под ногами дорогу,
идти напролом.
мир детален, но прост
необъятен, но невесом
так вселенная спит
прислонившись к тебе лицом
и, едва нареченный,
бог видит
один
бесконечный
сон
о тебе, человечество
небо смотрит в тебя
и ты, его младший сын,
отложи себя в сторону
спешься
и пронеси
бремя веры
ее артефакты
и крест, и терновый куст
через сонмы пустынь
не стеная, не плача
не размыкая уст
так, покуда земля
не впитает до капли кровь
и пока понукания
выверят в новом ты
человека не сверх
но смирение
и любовь
папа верит в тебя, мой свет,
несмотря на то, кто ты
в этом своем воплощении
первосвященник или брамин
душегуб, изувер или мать с четырьмя детьми
умирающий в панцире костном
и снова рожденный - беспечная мякоть
без всякой защиты и без брони
принц в седьмом поколении
беженец
нищий
или потомственный дворянин
чья-то боль
чья-то оторопь
топь
или чей-то плот
несгибаемый воин,
поверженный дон-кихот
тот, кто помнит до мелочи
тот, кто забудет все
кто опустит усталые плечи
и тот, кто все вытерпит и снесет
папа любит тебя
и примет
и вознесет
если вера твоя
пробьется и прорастет
новорожденным стеблем
сквозь круговорот
сансары
бог очнется
откроет глаза
и уйдет из зала
как случайный свидетель
за реплику до финала
и причала не стало
и космос тебя настиг
разобрать бы себя
как чемодан с вещами
по строчкам
по полочкам
переложить на стих
только сердце
уже не вмещается
в рамку
в пустынную комнату
в полые плоско
сти
сердцу все твои доводы
мимо ушей и цели
слышишь, море внутри тебя
душит фарватеры
давит на ребра
и берега
мы еще на поверхности
правда, увы, пока
не узнать себя прежним
не выплыть
не вспомнить наверняка
и плотины
былых равнодуший
не панацея
мне по прежнему
есть что сказать тебе
но тишина честнее
так бывает: не найти себя в повседневности, хламе и суете;
из зеркала в тесной прихожей смотрит незнакомое существо.
впрочем, жизнь, возможно, прекрасна как раз тем,
что не похожа на вечное Рождество.
посиди в новоявленной пустоте, в мерцающей темноте,
потерпи, пока год развернётся во всей своей красоте,
подожди в тишине вселенское волшебство.
Северус. Детство. Девятое января.
За стеной отец кричит на маму.
По обивке кресла скачут тени.
У соседей дочь играет гаммы.
У меня сегодня день рожденья...
Я забился в самый дальний угол.
Я сижу за креслом тише мыши.
Я спокоен. Я не перепуган.
Я не плачу. Я почти не слышен.
За окном метелица играет,
Крутит вихрем белые снежинки.
На столе свеча тихонько тает.
Я вчера опять порвал ботинки...
За стеной отец ударил маму.
Я в углу свернулся по-собачьи.
Надо мной - портрет в тяжёлой раме.
Я спокоен. Я почти не плачу.
Я листаю старенький учебник,
Положив его на доски пола.
Я смогу! Я сильный! Я - волшебник!
Через год меня отправят в школу!
Я учиться буду там усердно.
Я постигну сложные науки.
Голова болит немилосердно
И дрожат обветренные руки...
Вышел вон отец, гремя дверями.
Я достал из тумбочки печенье
И отнёс его за стенку маме.
У меня сегодня день рожденья...
когда ты взрослеешь, ты больше не вечен. приходят сомнения в собственных силах. судьба заблудилась – виновен диспетчер. она к тебе тихо дорогу спросила, махнул не туда – адресат одинокий за чаем вечерним вздыхает о прошлом.
и потенциальный клиент наркологий, и тот, кто мотает по велодорожкам круги за здоровье, считая маньячно белки/углеводы, - равны перед Богом, равны перед шансом просчетов пустячных, что рррраз! – и послужат последним итогом. когда ты взрослеешь, ты веришь в случайность, в нелепые смерти, в болезни невинных.
ты стал одиночкой, ты больше не стайный. все меньше – о книгах, все больше – о винах. когда ты взрослеешь, все злее обиды. ты крутишь и крутишь в уме разговоры, недобрые взгляды и реплики чьи-то, и с близкими глупые, давние ссоры.
когда ты взрослеешь, все меньше резервы прощения, сил, допустимых ошибок. становится милая девочка стервой, а искренний мальчик смеется фальшиво. и вроде любого отбреем-умоем, и вроде циничен, и шутишь так тонко.
а где-то внутри ты паническим воем
исходишь:
«а можно остаться ребенком?»
Пэм надевает смешной мешковатый свитер,
Грубая вязка, с карманами - здесь и здесь.
Старые джинсы, что на коленях вытерты,
Стали тесны. В остальные уже не влезть.
Этот сутулый мальчик на ней не женится.
Ну и не надо: подумаешь! Сам урод!
У Пэм задержка три с половиной месяца.
И она всё надеется: может, ещё пройдёт.
До выпускных экзаменов - уйма времени,
Географичка опять невзлюбила Пэм.
Что-то всё время ноет в области темени,
То ли бейсболка жмёт, то ли груз проблем.
Маме не до неё, мама снова в депрессии,
Прячет в комоде справку, глядит в окно.
В справке написано "фибромиома в прогрессии" -
Пэм почитала тайком, но ей всё равно.
Ей всё вокруг представляется кинематографом,
Ей всё вокруг - одинаковое на вкус.
Этот сутулый мальчик метит в фотографы
И уезжает в какой-то столичный ВУЗ.
Елки не будет. Какие тут, к чёрту, праздники?
Нет даже снега толком, всё дождь и дождь.
Что он там говорил про "такие разные"?
Что он над ней смеялся "чего ревёшь"?
Рано темнеет. Мама заходит в комнату,
Свет включает - на большее нету сил.
И выключает тут же! И думает: "Что это?..
Ну, чёрт побери! Ну кто тебя, Пэм, просил?.."
Синее. Боже, ну до чего же синее!
Мертвая зыбь неведомых мне широт.
На горизонте туча с набрякшим выменем
дразнит дождем запекшийся жадный рот.
Скальный обломок – норы, каверны, рытвины.
Левиафаний череп, приют гнилья.
«Здесь был Иуда» кем-то на камне выбито.
Может и был, не знаю. Теперь здесь я.
Двадцать шагов от берега и до берега,
бурые ленты мокнут в воде плащом.
Чайка на грани слуха визжит в истерике –
или не чайка? Впрочем, кому еще?..
Солнце нещадно лупит горячим молотом,
брызжут осколки: кварц, лазурит, слюда.
Сухо и страшно. Мысли в труху размолоты.
Кто я? Не помню. Как я попал сюда?!
Соль на губах – до язв, до кровавых трещинок,
вяжущий вкус на кончике языка:
Слово. А в нем – рождение, запах женщины,
сладкая млечность, солнце, гора, река,
пыль, и жара, и скалы, и крики чаячьи,
мертвая бездна, блеклая синь вверху…
…Мир, потянувшись, сбросит с себя нечаянно
данное наспех имя, как шелуху.
Кай говорит, извините, я страшно устал и пальцы заледенели,
эта чёртова вечность не складывается, хоть ты тресни,
может, хватит уже, ну правда, на самом деле,
Вам самой уже наверно неинтересно.
Если Вы не против, конечно, то я пойду?..
Королева говорит, собирайся, я подожду.
Кай говорит, спасибо, мне ужасно жаль от Вас уходить так рано,
я бы ещё посидел, но скоро метро закроют -
не подумайте только, что такси мне не по карману,
но за такие траты Герда меня уроет.
Нет, она хорошая, и даже если ругается, то любя.
Королева говорит, возьми трубку, это тебя.
Кай говорит, привет, милая, а откуда у тебя этот номер?
Нет, ну что ты, это совсем не то, что ты думаешь, нет-нет-нет.
Ты же прекрасно знаешь, никто мне не нужен, кроме...
я скоро буду, если вдруг соберёшься спать, оставь в коридоре свет.
Да, конечно, я постараюсь не шуметь и не наследить.
Королева говорит, чёрт, я ужасно хочу курить.
Кай говорит, мне так стыдно, не знаю, куда мне деться,
я и подумать не мог, что она сюда позвонит.
Кай говорит, я сейчас уйду, только скажите, как вытащить эту ледяную штуку из сердца,
я уже несколько дней никак не могу согреться,
щупаю пульс, но что-то он не стучит.
Может быть я и смог бы к ней притерпеться,
правда, подумаешь, льдышка в груди торчит.
Королева говорит, Кай, пожалуйста, замолчи.
Ты казался себе измучен, хоть сам – извечен. Думал, что обесточен, но взгляд твой – сияющий, касания – электрически.
Так что случайся, происходи.
Заведи собаку, или цветок на окно поставь, наведи порядок в карманах сумок, распечатай фотографии, маме перезвони.
Почему ты думаешь, что можешь так вот запросто задекларировать свою слабость фразой: «Я слаб, я много не умею, а то, что умею – сто лет никому не надо» и с тебя ничего не спросят?
Так птица хвастается, мол, смотри, я умею уже ходить так ловко, не задевая потолков крыльями, чашки со столов не сбрасывая
- Разве этого ты хотела, - спрашиваю, - аккуратно ходить, не проливая чай?
А она молчит, ну в самом деле не станет же рассказывать, как свой внутренний компас променяла на часы, что никогда не опаздывают. Как вместо родниковой воды кофе пьет. Как не поет больше по утрам песен – новости слушает.
Делай уже хоть что-то, ты сам, скажи, не устал от своей тоски? Носки носи разноцветные, кота в рюкзаке, солнечных зайцев в карманах. Приручи дракона, или ангела, или тень свою научи красиво скользить по льду.
Ощущай себя цельным, живым, простым
Осязаемым, как металл, или как цветы.
Неизбежным, будто начало мира.
Пришли и сказали:
"Сын твой, за тридцать сиклей
или динариев...
Точно не знаем, но умер.
То ли его на крест, то ли сам - на осину..."
А в доме мал-мала меньше, кручусь до сумерек,
до упаду. Муж бездельник
и пьяница - должен всему Кариоту,
вечно без денег,
всегда без работы...
Одна надежа - на сына,
на старшего - вырос и умным,
и сильным.
И вот, то ли его на крест, то ли - сам на осину...
А ведь говорила:
"Cыночек, милый,
куда же ты с этим нищим?
Что тебе - дома мало?
Места под крышей?
Пусть даже прохудившейся -
ну так починим..."
Сказали: "Даже не знаем, где схоронили..."
Маленький был - рыжий, забавный,
проныра.
Упал с обрыва - ножку поранил,
плакал - "Mама, так больно!"
А я шутила - "До свадьбы залечим..."
И вот - то ли его на крест, то ли...
Нечем....нечем....
нечем дышать...
Жизнь свою в щепки кроша,
ты и не думал о маме, мальчик.
Вой по-собачьи,
псиной
скули над непутевым сыном...
То ли на крест его, то ли сам - на осину.
А может, все это сплетня?
Вернется через неделю,
смеясь: "Мама, это все глупые сказки
на Пасху.
Ты к старости стала
доверчива да плаксива.
Какие осины под Ершалаимом? -
Оливы..."
Он пришёл за тобой, и теперь не ной,
и не спрашивай - кто, мол, откуда здесь.
Он пришёл не с миром и не с войной,
не любить тебя нежно такой, как есть,
не кататься к морю, не вить гнездо -
в глубине тебя отыскать тайник.
Он пришёл за тобой - так иди, не стой,
это твой отчаянный проводник.
Он не станет тратить себя на лесть,
реверансы, манеры и прочий хлам.
Он пришёл показать тебе, кто ты есть -
чтобы ты не пряталась по углам,
чтобы в сердце кинжалом вошла весна
и засела по самую рукоять.
А зачем ему это - кто может знать;
он пришёл, сумеешь ли устоять?
Он посмотрит из-под прикрытых век,
улыбнется - вот, мол, моя рука.
Ты куда-то полезешь за ним наверх
по звенящим лестницам в облака.
Рядом с ним задача твоя проста,
рядом с ним открываются все пути.
Скажет "прыгай" - прыгнешь за ним с моста;
но он так в тебя верит, что ты взлетишь.
Это ты написал?
Вот ответ: http://www.suicide-forum.com/showthread.php?128-%D7%F2%EE-%F2%EE-%E2%F0%EE%E4%E5-%F1%F2%E8%F5%EE%E2...&p=156420&viewfull=1#post156420
У кого не бывало на сердце по сто камней, черных дней у кого не бывало в его судьбе? И звенит тишина, и становится ночь темней, и трясется рука, наливающая себе. И в моменты особых битв-с-собой, утрат, когда горло горит... да, в общем-то, всё горит, когда думаешь – как не откинуться до утра,
Он приходит и рядом садится, и говорит, и тихонько так гладит, гладит по волосам:
- Ну, давай помогу.
- Погоди, - говорю. — Я сам. В первый раз ли мой поезд катится под уклон? У тебя там молитв неотвеченных миллион. У меня все в порядке: есть водка , а вот стакан, не хватало Тебя беспокоить по пустякам. Там, гляди, у людей – наводнения, спид и рак.
Он тогда говорит: – И в кого ты такой дурак? И в кого ты, скажи Мне, упрямый всегда такой?
И берет Он стакан мой пробитой Своей рукой, выпивает так просто, как будто там – молоко, и опять говорит: - А ты думаешь, Мне легко – каждый раз тебя видеть над бездною, на краю, где ты «сам» заливаешь мазутом печаль свою?
Он сидит в темноте и плачет – как наяву. И ответа не ждет. И я рядом с Ним реву.
Это как проснуться в пустой палате,
повыдирать из себя все трубки, иголки, датчики,
Выбежать во двор, в чьих-нибудь бахилах на босу ногу;
Что они сделают, эти чертовы неудачники,
С обреченным тобой, подыхающим понемногу;
И стоять, и дышать, и думать – вот, я живой еще,
Утро пахнет морозом, и пар изо рта, и мне бы
Хоть бы день; а уже тишина начинает сигналить воюще,
Уже сердце растет, как сказочное чудовище,
Небо едет вниз по дуге, и ты падаешь возле неба.
Твою душу легонько сталкивают корабликом
Вдоль по вечной реке, и весь мир обретает краски
И рельеф; а ты сам навсегда лежишь почерневшим яблоком,
Поздним августом, на ступенечке
У терраски.
Сегодня в стельку пьяный Арлекин
Напялит разноцветные обноски
И выползет на грязные подмостки,
Ругаясь в бога-душу-мать, один.
Сегодня Коломбина умерла
И, опустив на окна ситец шторки,
Пьеро-дурак повесился в гримерке,
А касса все билеты продала…
Ты - девочка для встреч, не для прощаний.
Ты улыбаешься так тонко, но уменья
Остаться соблазнительной сквозь слёзы,
Которым так блистательно владеют
Актрисы из военных кинолент, -
Ты лишена.
Ты плачешь некрасиво.
Я думаю, Создатель испугался,
Что одарил тебя такой улыбкой,
Которой со времен Его Марии
Никто из смертных женщин не владел,
И, испугавшись, Он решил, что плакать
Тебя учить не будет.
Плачь, как хочешь.
Но ты, подумав, выбрала другое:
Не плакать.
Оставаться совершенной.
Перехитрить Того, кто всех хитрей.
Вот почему ты не пришла прощаться.
Я не сержусь.
Я вспоминаю голос.
Неровный почерк.
Волосы.
Привычку
Чуть нервно сдергивать перчатку с пальцев...
И, глядя на вагонное стекло,
Я вижу капли,
Влажные тропинки,
И это плачет за тебя Мария.
Да, эти слезы всех других прекрасней.
Но есть и горше.
Есть.
И эти слезы
Сейчас стекают по моим щекам.
Что со мной? Вероятно, программный сбой:
мне безвыходно хочется быть с тобой,
шутить тебе шутки, крутить – неважно какое – кинцо,
и смотреть, смотреть без конца в лицо.
И не думать, что ты – далеко, ну, а я – в аду:
напеваю здесь морны, мадиньи, фаду,
заново обживаю лучшую творческую среду;
засыпаю под утро, в памяти тщательно перебрав
все наши встречи – не предполагается переправ;
любовь – это ключ без права на передачу,
купюра, с которой никто не находит сдачи,
и никак, никогда иначе.
С чем сравнить этот рой безмолвных истерик,
это тихое горе,
всю эту боль?
Ну, представь огромное море,
и я – берег,
и шумными волнами бьется в меня прибой:
мне хочется быть с тобой.
мне хочется быть с тобой.
мне хочется быть с тобой.
И ты ходишь с этим внутри, и веселый делаешь вид,
мол, когда-нибудь всё пройдет, когда-нибудь отболит;
и шутишь шутки другим, и крутишь другим кинцо –
и не знаешь, в чьё же смотреть лицо.
Ну и до лирической троицы:
Лис устал ждать чужих никогда не взрослеющих принцев,
он открыл магазин, там торгуют вином и корицей,
Лис читает стихи, он объездил, наверно, полмира…
И уже ничего, не зовет, не болит - отпустило.
Да, из всех горожан Лис, пожалуй, достойнейший житель,
с ним любая красотка мечтала бы жить – или выпить.
Наш Лис знает секрет, и поэтому самый везучий –
его больше НИ-КТО, НИ-КОГ-ДА, НИ ЗА ЧТО не приручит.
это не боль.
тебя просто забыли.
встань.
не лелей к себе глупую жалость.
что было важным, покажется пылью,
стёртой однажды с клинка у кинжала.
вслед за предательством
будут счастливые
новые
светлые
люди и встречи.
даже моря
существуют приливами.
это не боль.
боль лекарствами лечат.
просто шагай, улыбаясь,
к весне,
зайчиком солнечным
прыгай по лужам.
многим бывало
вдвойне и втройне
злее,
больнее,
несчастнее,
хуже.
выдохни.
трезво вокруг посмотри.
сколько препятствий
мы перебороли!
всё, что сейчас происходит внутри –
это биение собственной воли.
это пульсация крови в висках,
запах сандала, жасмина и мирта.
слабость
и сердце сжимающий страх
будут отныне [я верю] забыты.
жизнь –
кинолента нарезок случайных.
встань.
наслаждайся любым эпизодом.
это не боль вперемешку с печалью.
это свобода
свобода
свобода
Я как terra incognita, новое государство – сам себя отыщи, завоюй, разделяй и властвуй, мне не выданы номер, герб, президент и паспорт, я последний уцелевший абориген. Я заложник всех колоний и резерваций, приучивший сердце больше не разбиваться, но природа продолжает сопротивляться, оживляя какой-то необъяснимый ген. Он мешает дышать, он, как вирус, идет по венам, подчиняя, стирая, делая чьим-то пленным, бьется током – неожиданно, как антенна, если ты ее надежно не заземлишь. Я спасаюсь горячим кофе, закрытой дверью, мантрой: «я не люблю, не хочу, не могу, не верю»…
Ты приходишь спазмом в левое подреберье, получаешь вид на жительство.
И болишь.
***
Я чувствую миг, когда можно в тебя войти, когда ты во сне открываешь свои поля, а ты пребываешь во мне, как монах в пути по горным отрогам - к буддийским монастырям, я чувствую миг, когда нужно тебя спасать, стоять за плечом и видеть на шаг вперед, а ты просто смотришь молча в мои глаза, но сердце однажды вспомнит все и поймет. В физическом мире законы просты, как ноль, и так же бессмысленны там, где живет душа. Я чувствую время, в котором мы есть - одно, и нет ничего, что может ему мешать. Мое надпространство - в тебе, как гора Кайлас - порталом к другим измерениям и мирам...
Монах повторяет мелодию древних фраз, идет на вершину и тихо заходит в храм.
***
У темной кромки, у самого края тела, где начинается аура – первый слой – ты проявляешься сутью, как ты хотела – нежной, неопытной, трепетной и незлой, ты остаешься в пульсации и движенье – еле заметный, неуловимый ритм, и оголенным проводом напряженье вдоль позвоночника вытянуто внутри… знаешь, в пустыне ночью так видят змеи – чувствуют кожей бьющееся тепло… я никого так явственно не умею.. мне ни о ком не пишется так светло... а за спиной - на фоне стены – неслышно тень отделяется облаком от тебя... я научилась записывать, как ты дышишь – это силлабо-тоника, говорят, это война ударных и безударных, выдохи пауз - не замедляя темп, это слова играют, а мне казалось – я выбиваю свой бесконечный степ... я не умею словами, не верю взглядам, я кинестетик, хилер и телепат, я проникаю в подкорку, когда ты рядом – интуитивно, образно, наугад, там нахожу ладонью больные точки, делаю светлыми коды чужих программ... и если мы вдруг остаемся в пустыне ночью, то манна небесная утром дается нам... любовь – это космос, у космоса – нет предела, он бесконечен, вечен, необъясним…
У темной кромки, у самого края тела тени сливаются, делая нас одним.
***
Слишком яростно, слишком ясно начинаешь по ней скучать. Неслучайная сопричастность обостряется по ночам. Мысли множатся на виденья, поворачиваются вспять. Продолжение совпадений, не дающих спокойно спать. Это карма. Духовный голод по запретности общих тем. Ночь за ночью огромный город перемешивает людей. Люди встретились. Стрелки встали. Не смотри туда, не смотри. Там змея начинает танец, поднимается изнутри, позвоночник послушной флейтой отвечает на этот зов…
Слишком жаркое нынче лето. Время – спицами в колесо. Слишком яростно, слишком ясно. Ты услышан – считай, спасен.
Неслучайная сопричастность, как всегда, объясняет все.
Просветление – лишь сноровка вырываться из круга дней. Бодхисаттва, татуировкой проступающий на спине.
***
Я лежала, вдыхая искусственный воздух, замирая от боли, вжимаясь в подушку. Мой крылатый Хирург без ножа и наркоза мне вчера, наконец, ампутировал душу. И когда моя кровь вымывала из тканей имена, поцелуи, дыхание, шепот…
Я тебя метастазами прятала в память.
И молилась о том, чтобы Он не нашел их.
***
И казалось, что править миром давно привык, перебрал имена, истории, голоса… А теперь вот сидишь у ног ее, как старик возле собственной смерти. Не знаешь, что ей сказать, только смотришь влюбленно – не верится, что пришла, ты такая красивая, Господи, ты ко мне… И целуешь ей руки, и кожа ее бела, и пронзительно синие вены текут под ней. И она тебя греет, и плечи твои дрожат, и последнее слово тянется, будто стон.
И ударной волною идет из тебя душа,
как блудница и мытарь,
спешащие
за
Христом.
***
Если хочешь родиться – прежде всего, умри. И пришел огонь и выжег меня внутри, не оставил даже выгоревших руин, не оставил запаха гари, полосок дыма. Я чиста и пуста, как холодный античный храм, я открыта всем столетиям и ветрам, Герострат отрекся трижды – и до утра эту чашу проносили – и снова мимо. А рассвет на небо вылил такую синь, что о большем нынче можно и не просить, жаль, не всем хватило совести и осин - и не всем хватило мужества верить вместе... У меня, ты знаешь, выдался новый день: солнце – тихий голубь, дремлющий на воде, если будешь меня искать – не найдешь нигде. Ты не будешь меня искать. Безо всяких «если».
...И табличка «закрыто» висит на дверях в Эдем, там осталось наше прошлое и «Je t'aime» - поищи его транскрипцию перед тем, как собрать реквизит и достойно уйти со сцены. У меня над домом – птицы и облака, я спокойна, невесома и далека, я свободна – и не спрашивай даже, как.
Слава Богу, ты не знаешь Его расценок.
И он делается незыблемым, как штатив,
И сосредоточенным, как удав,
Когда приезжает, ее никак не предупредив,
Уезжает, ее ни разу не повидав.
Она чувствует, что он в городе - встроен чип.
Смотрит в рот телефону - ну, кто из нас смельчак.
И все дни до его отъезда она молчит.
И все дни до его отъезда они молчат.
Она думает - вдруг их где-то пересечет.
Примеряет улыбку, реплику и наряд.
И он тоже, не отдавая себе отчет.
А из поезда пишет: "В купе все лампочки не горят".
И она отвечает:
"Чёрт".
***
И тогда она становится устойчивой как раскрученная юла,
но зачем-то — по инерции? — докрашивает ресницы;
«Он уехал , — она это вдруг отчетливо поняла, —
не случится встречи, в лучшем случае — будет сниться».
Пока город дождем по окнам отчаянно барабанит,
провожая его — счастливого, одинокого;
она не звонит и не пишет (он пригрозил — забанит),
лишь вызывающе смотрит на телефон — мол, кто кого?
И когда у него забирают билет, спрашивают про постель и чай,
он ей пишет: "Я весь промок" — вот и весь отчёт;
и она отвечает ему, как будто бы невзначай:
"Тушь попалась отличная:
не течёт".
Генри Дэвид Торо - Независимость
Не государственным указам
Своей свободой я обязан.
За власть цепляются цари,
Свои владенья ширя,
А я - свободен изнутри,
В своем духовном мире.
Что бесконечней, чем моя мечта?
Что защищеннее, чем нагота?
Что полновластней вдохновенья?
Пред ним - бессильны притесненья!
Чем власть заманит - или устрашит -
Того, кто с мирозданьем слит?
Тиранов время сточит,
А выслушает - лишь того,
Кто лишнего не хочет.
Держись всегда особняком,
Особняков не строя,
Не будь холопом и льстецом,
Польстят - считай: пустое.
Расшиты роскошью ковры -
Но к людям не добры.
Невольно подлости полна
Любая честная война.
Но не твое сраженье
За самоотделенье.
Ту жизнь, которую вести
Желаю, я веду,
И в искушенье не ввести
Меня в земном аду.
И мира нет — и нет нигде врагов;
Страшусь — надеюсь, стыну и пылаю;
В пыли влачусь — и в небесах витаю;
Всем в мире чужд — и мир обнять готов.
У ней в плену неволи я не знаю;
Мной не хотят владеть, а гнёт суров;
Амур не губит и не рвёт оков;
И жизни нет конца и мукам — краю.
Я зряч — без глаз; нем — вопли испускаю;
И жажду гибели — спасти молю;
Себе постыл — и всех других люблю;
Страданьем — жив; со смехом я — рыдаю;
И смерть и жизнь — с тоскою прокляты;
И этому виной, о донна, — ты!
О том, как тщетно всякое слово и всякое колдовство
На фоне этого, и другого, и вообще всего,
О том, насколько среди Гоморры, на чертовом колесе,
Глядится мразью любой, который занят не тем, что все,
О том, какая я немочь, нечисть, как страшно мне умирать
И как легко меня изувечить, да жалко руки марать,
О том, как призрачно мое право на воду и каравай,
Когда в окрестностях так кроваво, - мне не напоминай.
Я видел мир в эпоху распада, любовь в эпоху тщеты,
Я все это знаю лучше, чем надо, и точно лучше, чем ты,
Поскольку в мире твоих красилен, давилен, сетей, тенет
Я слишком часто бывал бессилен, а ты, я думаю, нет.
Поэтому не говори под руку, не шли мне дурных вестей,
Не сочиняй мне новую муку, чтобы в сравненьи с ней
Я понял вновь, что моя работа - чушь, бессмыслица, хлам;
Когда разбегаюсь для взлета, не бей меня по ногам.
Не тычь меня носом в мои болезни и в жалоб моих мокреть.
Я сам таков, что не всякой бездне по силам в меня смотреть.
Ни в наших днях, ни в ночах Белграда, ни в той, ни в этой стране
Нет и не будет такого ада, которого нет во мне.
Всё бегаем, всё не ведаем, что мы ищем;
Потянешься к тыщам – хватишь по голове.
Свобода же в том, чтоб стать абсолютно нищим –
Без преданной острой финки за голенищем,
Двух граммов под днищем,
Козыря в рукаве.
Все ржут, щеря зуб акулий, зрачок шакалий –
Родители намекали, кем ты не стал.
Свобода же в том, чтоб выпасть из вертикалей,
Понтов и регалий, офисных зазеркалий,
Чтоб самый асфальт и был тебе пьедестал.
Плюемся люголем, лечимся алкоголем,
Наркотики колем, ****скую жизнь браня.
Свобода же в том, чтоб стать абсолютно голым,
Как голем,
Без линз, колец, водолазок с горлом, -
И кожа твоя была тебе как броня.
Каменский приходит в негодность
после двухсотого переноса
сопли сами текут из носа
кишечник дает роковые сбои
колени никуда не годятся
волосы на голове секутся
наверное, что-то с мозгом
от частых перемещений между мирами
распадаются нейронные связи
чай вдруг кажется кислым, а копченая рыба горькой
но временно обостряется зрение
пилот с восхищением наблюдает покрытые снегом
неопавшие клены
кивает головой сам себе раз по сорок
перечисляет:
Тина, Наташа, Джулкэ, Диаса, Хамя
Найко, Татьяна, Джулия, Мески, Стагана-Ааззи
кто?
сестры
и братья?
любимые?
матери?
имена дорогие разбросаны во множественных пространствах
маркированных буквами, цифрами - так банально
целые пространства наполненные людьми и машинами
маркируются лишь как обычная буква, номер
и ты с сердцем полным жалости
с именем ненастоящим Камис
с чужим контрольным сигналом, с позывными «Стрёмер»
как снабженный ордером представитель власти
проходишь сквозь человеческие дома
пронизываешь своими квантами закрытые двери, стены
учиняешь невидимый как бы обыск
вмешиваешься в чье-то горе
наблюдаешь чужие страсти
а тут ничего нигде уже лишнего не осталось
ни гелия-3, никакого полезного газа
ни органических полиметаллов
ни даже элементарного мела
жизнь вокруг неожиданно постарела
что-то еще пытается, молится человек, а на сердце пусто
и внутреннее все окончательно омертвело
включаешь сетевизор, а там одна глупость
и никакого уже искусства
поэтому
это тело
подолгу разглядывает обои
с удовольствием рассматривает пыльные на стекле разводы
забывает с утра помыться
оставляет открытой воду
внезапно начинает искать специальную щеточку
говорит себе: что-то такое необходимо почистить
и не находит
целыми днями ходит
по комнатам
целыми днями дома
день в гостиной
день у окна на кухне
потому что поздняя осень
а он не знает где что лежит, как ему одеться
недавно заказал себе пиццу
естественно, очень плохая пицца
говорит себе: что такая за пицца теперь
не жуется
как-то совсем
не естся
Так сказать - как бы в цикл, хотя и писали люди совершенно разные. А это где-то в дневниках тут уже было, кажись у Traumerei.
Лучше тебе не знать из каких глубин
добывают энергию те, кто отчаянно нелюбим,
кто всегда одинок словно Белый Бим
Черное ухо;
как челюскинец среди льдин -
на пределе слуха -
сквозь шумной толпы прибой
различить пытается хоть малейший сбой
в том как ровно, спокойно, глухо
бьется сердце в чужой груди.
Лучше тебе не знать из каких веществ
обретают счастье, когда тех существ,
чье тепло столь необходимо,
нету рядом; как даже за барной стойкой
одиночество неубиваемо настолько,
настолько цело и невредимо,
что совсем без разницы сколько
и что ты пьешь -
ни за что на свете вкуса не разберешь,
абсолютно все оказывается едино;
и не важно по какому пути пойдешь,
одиночество будет необходимо,
в смысле - никак его не обойдешь.
Лучше тебе не знать из каких ночей
выживают те, кто давно ничей;
как из тусклых звезд, скупо мерцающих над столицей,
выгребают тепло себе по крупицам,
чтоб хоть как-то дожить до утра;
лучше не знать как им порой не спится,
тем, кто умеет читать по лицам -
по любимым лицам! -
предстоящий прогноз утрат.
Тем, кто действительно будет рад,
если получится ошибиться.
Лучше тебе не знать тишины, говорить, не снижая тона,
лишь бы не слышать в толпе повсеместного стона:
чем я ему так нехороша?
чем я ей столь не угоден?
Громкость - самая забористая анаша,
лучшая из иллюзий, что ты свободен;
и ещё – научись беседовать о погоде,
способ всегда прокатывает, хоть и не нов,
чтоб любой разговор вести не спеша,
лишь бы не знать из каких притонов - самых безрадостных снов -
по утрам вытаскивается душа.
Лучше тебе не видеть всех этих затертых пленок,
поцарапанных фотографий -
потому что зрачок острее чем бритва;
лучше не знать механизм человеческих шестеренок,
у которых нарушен трафик,
у которых не жизнь, а сплошная битва -
и никто не метит попасть в ветераны:
потому что их не спасет ни одна молитва,
никакой доктор Хаус не вылечит эти раны.
Лучше тебе не знать ничего о них, кроме
факта, что те, кто всегда живут на изломе,
отлично владеют собой и не смотрятся лживо,
если хохочут, будто закадровым смехом в ситкоме;
что те, кто всегда веселы, и ярко сияют, и выглядят живо –
на деле
давно
пребывают
в коме.
И это:
На самом-то деле у меня все о'кей, ребята,
Просто дорожки размыты морским прибоем,
Просто меня, как личность, стерли когда-то
Одной короткою фразой «я не с тобою».
И я с тех пор никого никак не ревную,
Никого не держу и мне ничего не нужно,
Я не ищу никакую «душу родную»,
Нечеловеческой верности, вечной дружбы…
Я идеальный слушатель для несчастных,
В три часа ночи, в Сети, на холодной улице,
Я утешала людей — и похожих и разных,
А они говорили мне «боже, какая ж ты умница!».
Все очень просто, друзья мои, выньте душу,
Будьте для всех чужими, по жизни прохожими,
Всей добротой и любовью ходите наружу…
Вам все еще хочется быть на меня похожими?
На самом-то деле, у меня все о'кей, ребята,
Все хорошо, зеркала прямы, я — предельно искренна
Я живу как хочу, я делаю то, что надо,
И стараюсь не думать о том, что это бессмысленно.
Сегодня - сказочки : )
Садись, слушай...
Говорят, на свете живёт дракон, говорят, страшней его не найти, мол, он враг человеческий испокон, искушает людей, сбивает с пути. Говорят, что кожа его - гранит, говорят, в глаза ему не смотри - мол, завертит, закрутит, заворожит, заморозит каждого изнутри.
У дракона шкура темна, сера, а ещё он быстрее любой змеи. Пролетают мимо века, ветра, он - почти скалою во тьме стоит.
Есть принцесса, дворец её далеко, косы рыжие, порванные штаны. Она знает, что где-то живёт дракон (выдох пламенный, зубищи жестяны). Королеве нужен хороший зять, и король на дочку опять сердит, но принцесса мечтает однажды взять и дракона
самостоятельно победить.
Горизонт серебрян, необозрим, поднимаются горы в неровный ряд.
То ли это мы легенды творим,
то ли это легенды тебя творят.
Песня сложится за твоей спиной, золотое солнце войдёт в зенит, и принцесса едет на смертный бой, и копьё о щит жестяной звенит. И влетает, как рыжая стрекоза (правда, что ль, он пламя рождает ртом?)...
Но они замирают глаза в глаза,
и становится сказка вдруг не о том.
***
Всех, кто сегодня счастлив - боже благослови,
где-то в душе рассказчика мерзко скребутся черти.
Понимаешь. Любая сказка - она всегда о любви,
даже если кажется, что о смерти.
Просто законы - справедливы, хотя и злы.
Тот, кто горяч - никогда не сможет согреться.
Это неправда, что драконы умирают от старости или стрелы.
Они умирают от любви,
что не помещается в сердце.
***
Входит ночь во дворец, темноглаза, тепла, боса,
затихают шаги, умолкают все голоса,
и в свои покои идёт королева,
и никто не хочет попадаться ей на глаза.
Да, она не любит празднества и балы.
Молчалива, спокойна. Идёт. Прямее стрелы.
Её косы рыжи и руки её теплы.
Говорят, что она смотрела в глаза дракону
и осталась жива, величайшей из дев прослыв.
Может, кто-то ещё б добавил чего, но кто же будет так глуп?
Королева раздевается у зеркала и всматривается вглубь.
И отчётливо видит, как белая кожа становится чешуёй,
такой, что не пробьёт ни одно копьё,
как в чертах лица проступает - уже не вполне своё.
Как становится неуязвимым и нелюдским -
потому что любивший дракона
сам становится им.
И она сползает по стенке, нищим завидуя и калекам,
шепчет: "Господи боже,
как я устала быть человеком".
Юзек просыпается среди ночи, хватает её за руку, тяжело дышит:
«Мне привиделось страшное, я так за тебя испугался…»
Магда спит, как младенец, улыбается во сне, не слышит.
Он целует её в плечо, идёт на кухню, щёлкает зажигалкой.
Потом возвращается, смотрит, а постель совершенно пустая,
- Что за чёрт? – думает Юзек. – Куда она могла деться?..
«Магда умерла, Магды давно уже нет», – вдруг вспоминает,
И так и стоит в дверях, поражённый, с бьющимся сердцем…
Магде жарко, и что-то давит на грудь, она садится в постели.
- Юзек, я открою окно, ладно? - шепчет ему на ушко,
Гладит по голове, касается пальцами нежно, еле-еле,
Идёт на кухню, пьёт воду, возвращается с кружкой.
- Хочешь пить? – а никого уже нет, никто уже не отвечает.
«Он же умер давно!» - Магда на пол садится и воет белугой.
Пятый год их оградки шиповник и плющ увивает.
А они до сих пор всё снятся и снятся друг другу.
Есть такие "страшилки на ночь", что их лучше рассказывать по утрам : )
Там нет ничего, обернёшься – и ты пропал.
Там темень такая, что снега не различить.
И детские вещи оттуда несут в подвал,
когда уже больше некому передарить.
Уже отобрали бумагу и карандаш,
и пустошь уже такая, что не смотри,
и если кто шевельнётся, так то не наш,
а наши давно уснули у нас внутри.
И зайца забрали уже, и велосипед,
и бабку, и дедку, и всех четырёх собак,
и свет погасили, и даже тебя там нет.
А ты всё стоишь и пялишься в этот мрак.
Там нет ничего, и не выкормить даже моль.
Кого-то прибрало время, кого-то сны…
- Вон тот, у стены, на корточках – это мой.
- Тебе показалась, там нет никакой стены.
...Но заканчивать в этаком мраке и безнадеге всё-таки совестно - как-никак сказочки же : ) Закончим этим:
когда почти все закончилось,
он сидит у костра.
дорога железная рядом
заброшена и стара.
он сидит у костра,
и ветер на диво тих.
когда почти все закончилось,
он вспоминает их.
они, как обычно, рядом.
один за правым плечом,
второй за левым.
от этого горячо
где-то между лопаток.
тлеют угли.
темно еще.
дело к пяти.
обстоятельство таково:
они никуда не денутся
от него.
ведь обещали –
в жизни и в смерти –
так.
бросить в огонь на память стальной пятак.
ну извини, если что не так.
когда почти все закончилось,
он их чует спиной.
глотает из фляги – в ней ветер, горький, чумной, шальной.
веток бросает в костер.
под такой луной
они вспоминаются остро особо,
как будто каждый живой.
он говорит им:
вот скоро,
скоро уже совсем
кончится все – и счастье настанет всем,
мы воевали за счастье – вот оно, напрокат.
каждому
по вагону тушенки
и самокат.
он говорит: все будет,
но если по-чесноку,
то одного никак забыть не могу,
помните, было лето,
август,
вода,
прилив.
мы хотели зажечь костер тогда,
но не зажгли.
он говорит: ни о чем не жалею,
но если вернуться в тогда,
там, где вино, и смех, и темна вода,
если б вернуться в прошлое,
если б я мог,
я бы его зажег.
он говорит: если кончится,
непременно зажгу костер,
за вас за двоих и за всех
братьев, отцов, сестер,
пусть он горит до неба
тысячу лет,
пусть освещает дорогу мне
в этой мгле,
в этой, меня обступающей вязкой мгле.
ибо же тьма лежит вокруг и во мне,
ибо же я один в тишине, тишине.
дело к рассвету.
углей чернеет медь,
неразличимо
начинает светлеть.
За пятнадцать минут до начала сюжета
Автор медлит. А может не стоит, не надо?
Они встретятся, чтоб закружиться на лето,
И сломают любовь под обвал листопада.
Он уже у порога, она - у порога,
Автор, что же ты медлишь, над чем ты смеёшься?
В голове - странный зуд - и куски диалога:
"-Ты уходишь? - Да нет, это ты остаешься."
Можно всё передумать: причину отказа,
Или мелочь какую - и встречи не будет.
И не будет разлуки, не будет рассказа,
Но зато и не будет двух сломанных судеб.
И не будет полёта, не будет сверхновой...
Он спокоен. Она - абсолютно спокойна.
Инженер человеческих душ, мастер слова,
Неужели они ничего не достойны?
Неужели они так и канут, и сгинут
Не оставив кругов на поверхности Леты?
Автор хмурит чело. И листок отодвинут
За пятнадцать минут до начала сюжета...
Жить - зачем?
Умирать - к чему?
Тянется нить -
Ни конца, ни начал.
Скоро рассвет.
Крыши домов
Солнце лижет
Привычным движеньем.
Звуки дрожат,
Готовы рассыпаться блеском.
Стать плеском
или песком,
Или, возможно,
и тем и другим.
Путник усталый,
Смеясь,
собирает осколки
Прожитых жизней
И бегло
читает по ним
Строчки
счастливых минут,
Запятые -
бессонные ночи
И между строк -
многоточья несказанных слов.
Из многоточий
он делает
новое Слово,
Холит, лелеет,
вставляет
в молитвы богам.
Когда же дозреет,
его отпускает на волю
И неподвластно оно
ни перу,
ни дождю,
ни ветрам.
Только найдется
какое-то глупое сердце,
Впустит в себя,
и Слово
отыщет свой кров.
Дрова запылают в камине,
согревая беспечно вино.
Трубка раскурена.
И часам не по силам
мгновенья.
Слово врастает,
становится сутью
и сердце поет,
Сердце звенит и ликует,
томимо огнем.
Но пламя уйдет,
оставляя
осколки и угли.
Ветер рассеет золу,
дождь смоет следы.
И усмехнется невесело
путник усталый,
промолвив:
Была ли то жизнь?
А если была, где же смерть?
Нет ни конца, ни начал,
лишь искрятся осколки.
Звуки дрожат,
став плеском или песком.
Привычным движеньем
солнце скользит
по крышам домов.
Скоро рассвет.
И тянется нить
Эпизодом
немого
кино.
Тебе говорили, Алиса, что это будет не просто...
Смотри, ты уже не знаешь, какого ты точно роста,
да и на чувство влюбленности не существует ГОСТа,
поэтому не разберешь – то ли апрель по венам,
то ли и впрямь пора уже думать о сокровенном,
гадая на старых книгах, готовиться к переменам,
которые ведь не замедлят, ибо не черепаха
и не Ахилл гоняются, но сила любви и страха,
и то, что не прозвучало, быстрее чем 2-3 Маха,
а строчки, рожденные ночью, плевали на скорость света.
Чего ты искала, Алиса, совета или сонета?
Автор, Алиса, часто – часть своего сюжета,
и чтобы остаться вместе, нужно бежать. И что же
дальше – никто не помнит. Правда, мороз по коже?
Я голос в твоей голове. Мы этим с тобой похожи.
а ты напиши, что настанет однажды август -
не смогут его удержать ни кербер, ни аргус,
он вырвется к нам, убежит, он ведь очень смелый,
такой бесшабашный... но даже не в этом дело,
а в том, что ведь эта смелость его - заразна,
и все, что было нельзя, станет можно. сразу.
а ты напиши, что мы сядем, наверно, в поезд -
из тех, знаешь, "сел и поехал", не беспокоясь
о пункте прибытия: скорый, без пересадок,
он точно домчит, куда пассажирам надо.
я буду смешной и не-наблюдающей-за-часами,
краснеющей-соприкоснувшись-рукавами...
а ты напиши, что нас встретит, конечно, море -
звенящим, отчаянно-радостным ре-мажором,
литаврами волн, фанфарами свежего ветра,
и станет возможным все, что было запретно:
смотреть в глаза, держаться за руки, словно дети,
дышать друг другом, забыв обо всем на свете.
я знаю, что так не бывает. прости, я знаю.
наказана самым прекрасным из наказаний,
напрасно пытаюсь жить в приснившемся мире,
возникшем из ниоткуда, на "три-четыре"...
он скоро растает - химеры ведь эфемерны.
но ты напиши.
не бойся, я не поверю.
Это когда вдруг накатывает такое
чувство усталости – пульс истончается в нить,
я, словно это оставит меня в покое,
пытаюсь отрезать, отставить, отъединить
все формы связи и стать автономным малым,
спрятаться в панцире самой мелкой из величин;
кровопускание текстом – видишь? блестяще-алым –
как в лаве расплавить важнейшую из причин.
Во мне без тебя совсем никакого толка,
мне всё вокруг без тебя мало;
в карцере рта замыкаю слова, и только
в трубку дышать тяжело, различив «алло?».
Знаешь, забавно – мне нужно не «быть-с-тобою»,
достаточно просто «побыть-с-тобой»,
чтобы гудки в телефоне в режиме прибоя
вдруг оборвались выстрелом. всё: «отбой».
Это когда слова начинаешь править –
внутренне себя уговаривая не дурить -
и застываешь, раздумывая: «отправить?»,
но выбираешь, конечно же, «удалить».
скажи, любезный мой дружок,
как по-испански "сапожок"?
смотри, как мне к лицу твой орден
четвертой степени ожог.
смотри, как я смеюсь в ответ -
второй такой под солнцем нет;
когда оно к чертям погаснет,
я для тебя добуду свет.
я у открытого огня
на поражение меня
согрею зябнущие руки,
чтобы теплей тебя обнять,
чтобы теплей тебя укутать
и никому не отдавать.
я буду для тебя жива,
я буду кобра и сова,
смотри, какие самоцветы
я достаю из рукава.
я для тебя пойду за край,
смотри, вот два билета в рай,
а хочешь - так возьми их оба,
но, ради бога, не теряй.
и даже если ты остыл,
смотри -
мне нужен только ты.
и только мне одной под силу
спасти тебя от слепоты.
хватит пить кофе глотками нервными.
самые близкие - уходят первыми.
как эта фраза тебе не нравится...
самые лучшие - не возвращаются.
хватит бить стёкла, звонить без устали.
если предательство - то искусное.
если случайно столкнётесь взглядами,
ты себя спросишь: "оно мне надо ли?"
хватит снотворного, боли, ярости.
самые близкие - так безжалостны.
хватит лелеять свою бессонницу.
самые лучшие - слишком помнятся...
И последнее, согласно сюжету.
Ну все уже: шепоток, белый шум, пустяк.
Едва уловимый, тлеющий, невесомый.
Звонка его ждешь не всем существом, а так
Одной предательской хромосомой.
Скучаешь, но глуше, вывернув звук к нулю.
Как с краю игла слегка шипит по винилу.
Все выдохнула, распутала, извинила,
Но ручку берешь, расписываешь уныло –
И там,
На изнанке чека
«люблюлюблю».
Утром мать и отец
идут в детский сад.
Как раз поспел урожай - на ветвях висят
тяжелые пухлые дети с розовыми боками,
в рубашках из свежих листьев,
с крепкими черенками,
нежные, полупрозрачные - косточки видно насквозь,
бери и срывай, коли нашел своего.
Мать говорит,
иные берут по пять,
нашего снова нет, сколько можно ждать?
Я бы его любила,
кормила, купала, ласкала.
Поищи нам, отец, кого-нибудь среди палых.
Паданцы прячутся у корней, пугливые, как зверьки,
у них помяты бока, поломаны черенки,
их собирают в корзины и выставляют на вход,
вдруг кто-нибудь возьмёт.
Хмурый отец садится возле корзин,
думает: хоть бы сын...
Мать и отец возвращаются шумной улицей.
Он то хохочет, то вдруг начинает хмуриться.
Осеннее солнце гладит бурые крыши.
У неё в подоле шевелится, хнычет, дышит
и пахнет яблоками.
1984
Восемьдесят четвертый. Розовый первоклассник
С восхищением смотрит на тонкие пальцы
Смуглой соседки по парте, девочки Ани Зальцман.
Девочка Аня Зальцман щурится, когда злится
(Розовый первоклассник Сережа чем-то похож на пупса),
Волосы девочки Ани немного вьются,
Но самое в ней невозможное – это ресницы,
Когда она смотрит вправо.
Петя Смирнов. Отличник.
Мальчик с лицом, достойным кистей фламандцев,
Как говорит его мама. Этакий херувимчик
Мальчик Петя Смирнов: после уроков – танцы
(Доктор сказал, помогает исправить осанку),
Тихая ненависть к старшей сестре Оксанке,
Тайная зависть к девичьим платьям коричневым.
Звездочка с Ильичем украшает лацкан
Синего пиджака. Ильичево личико
Напоминает Петю. Думает Аня Зальцман
Как выйдет за Петю замуж,
станет с ним целоваться
И спать укладывать кукол Розу и Лилечку.
Восемьдесят четвертый сходит на нет. Декабрь
Оставляет в памяти минимум светлых пятен –
Сумерки, сумерки. В школе выдали табель
Оценок за четверть. Папа Беловой Кати
Остался оценками дочери очень доволен,
Крайне доволен. (Так и сказал: "Покатит…"),
Чего не скажешь о маме Смирновой Оли,
(Что непонятно: вроде бы, те же тройки…)
Двадцать четвертого в школе был новогодний
Бал, где Оля Смирнова была Снежинкой,
В белом, ажурном, Олиной мамой сшитом
Платье. Оле нравилось это платье,
И стройные ножки в белом тугом капроне,
И вкус мандарина, и запах хвои еловой,
И то, что Олина мама гордиться Олей,
И воздух в натопленном классе, сухой и горький,
И новые туфли, и зависть Кати Беловой.
Восемьдесят четвертый. Первоклассница Катя
С восхищением смотрит на новые белые туфли
Лучшей своей подруги Оли Смирновой.
Девочка Катя не любит декабрь и Новый
Год. У людей все новое, а у Кати –
обноски, да рухлядь,
Тройки за четверть, да запах еловой хвои.
Елкой пахло, когда хоронили маму,
Катину маму, и папа плакал на кухне,
И бабушка приезжала из Нарьян-Мара
И все повторяла что-то про землю пухом.
Папа был очень пьян, а какой-то папин приятель
Рассказывал анекдот. Возразить ему было нечем.
Катя с тех пор не любит людных мероприятий,
Поминки ли это, новогодний ли вечер.
Восемьдесят четвертый. Следует, кстати, заметить,
Оля и Петя Смирновы – однофамильцы,
Правда, в классе их дразнят «жених и невеста»,
Что давно не смущает ни Олю, ни Петю.
Аня Зальцман себе не находит места,
Пожирает обоих глазами, как говорится.
И по пути на урок музыкальной литературы,
Скрипку, портфель и ноты сложив на окне подъезда,
Царапает по штукатурке: «Оля Смирнова – дура».
Что говорить, тяжело еврейское детство.
Восемьдесят четвертый. Минимум светлых пятен.
Никто не встречает Олю после продленки.
(Месяц декабрь тем еще неприятен,
Что мама ходит на курсы шитья и кройки),
И Оля идет одна в белой кроличьей шубке.
И по пути домой глядит, как катаются с горки
Кучеров и Попов, неразлучны, как Лелек и Болек.
Кучеров и Попов обзывают ее Снегуркой,
Но Олю это не обижает нисколько.
Даже немного льстит. И белый намокший кролик
Топорщится на плечах с апломбом достойным норки
И мнит себя как минимум чернобуркой.
А Оля, прочтя в подъезде обидную надпись: «Оля
Смирнова…» (и дальше по тексту),
плачет, как после двойки,
И трет носовым платком то щеки, то штукатурку.
Восемьдесят четвертый. Садится солнце.
Снег под ногами густой и вязкий каша
В школьной столовке. На улице сыро и скользко.
Катю Белову с месяц мучает кашель,
И думает девочка Катя, что смерть - это только для взрослых.
Как пиво, губная помада, как спички, как папиросы,
Как то, что делают ночью папа и тетя Наташа.
И стоя на крыше соседней многоэтажки,
Первоклассница Катя сама себе кажется старше,
Ближе к маме и чуточку выше ростом.
И прыгнуть девочке Кате совсем не страшно,
И просто…
Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
мысль о тебе, как драгоценный камень
из головы достану, поставлю на низкий стол
и, как стеклянным куполом под руками,
накрою молчанием, возьму в безъязыкий колокол
мысль о тебе, горечь косточки апельсина
жертвенность таянья свеч, маятники тоски
не названная словами, невыносима
огонь, дно ладоней и лотоса лепестки
мысль о тебе, что больше мной не оправлена -
любимый цветок ювелира не станет пить -
смотрю на нее - и становятся равноправными
свобода любить тебя
свобода тебя не любить
Случайно выскользнуть из рук
И разлететься на осколки,
И каждым что-то отразить.
А в безнадежности полета
Отчетливое удивленье -
Ужели было так ненужным,
Чтоб так небережно хранили…
Потом валяться под ногами,
Мучительно пытаясь вспомнить…
Но не уметь собраться целым и тихо плакать.
Встречать знакомых, что-то говорить,
Пусть невпопад, но все же улыбаться,
Мне удается оставаться жить,
Или казаться.
Немного страшно не успеть заснуть,
Но все же дьявол с полустанка ночи
Пока не смеет в гости заглянуть
Или не хочет.
Всё напрасно, не работает ничего.
Не работают техники, ни инструкции,
ни алгоритмы, ни внешний императив.
Гарантия вышла.
В проёме пустых у стен —
космический свист.
Кто видел влюблённых людей, знает:
они неподсудны, не спят,
не нуждаются в пище,
не замечают стен,
входят в закрытые комнаты.
К человеку приходит Король небес:
— Привет, человек.
По всем человеческим меркам ты труп.
По Закону ты труп.
— По Закону?
— Да, это Мой Закон. Помнишь,
что там написано? «Будь хорош».
Ты и этого не умеешь,
а Я тебе говорю: будь безупречен.
Как видишь, ты труп.
— Что же делать?!
— Держись за Меня
ничего не бойся,
умрём вместе.
В огонь пойдём вместе.
На Суд не пойдём.
В конце все спасутся.
— Но какие гарантии?!
— Без гарантий.
— Знамение хотя бы?
— Знамение? Хорошо. Покажу,
как в закрытую комнату входит труп,
а выходят влюблённые боги,
и ослепительный, но не слепящий свет.
И будет с тебя.
— Что я должен?…
— Ничего, всё бесплатно.
Здесь человек расслаивается:
внешний — пуст и подсуден;
под лязг шестерён Закона
и хруст человеческих мерок
огромный точильный шар земной
стирает его в порошок.
Где же внутренний?
Цепляется за Короля
побелевшими паче снега перстами.
Проходят долиною смертной тени.
Очень страшно, техники не работают.
— Да, — повторяют ему в сотый раз, — бесплатно;
нет, — говорят, — никаких гарантий.
прочитай и выучи наизусть:
тьма имеет предел, и любая грусть
преодолима, если построить мост;
боль исчерпаема, горе имеет дно,
если осмелиться встать в полный рост,
дотянуться до счастья, ибо оно
досягаемо, и рецепт его крайне прост.
запиши и бумагу затем сожги:
люди - концентрические круги,
у всех одинакова сердцевина.
память - вбитый в темя дюймовый гвоздь,
научись прощать, он выйдет наполовину.
обиды и скорбь созревают в тугую гроздь,
выжми до капли, получишь терпкие вина.
взрослей, но и не думай стареть,
смерть существует, но это всего лишь смерть,
дань закону контраста.
не стоит пытаться нумеровать страницы,
ибо время тебе неподвластно.
в твоих силах помнить слова, имена и лица,
рушить стены и презирать границы,
любить, покуда сердце не задымится,
и знать, что всё это не напрасно.
запомни.. а лучше выучи как пароль:
грусть имеет предел, и любая боль
преодолима, лишь оттолкнись от дна.
счастье случается, вера в него нужна!
и не старайся зря подобрать ключи
к сердцу тому, что рядом с твоим молчит.
сильные плачут, слабые только врут.
помни, на каждый пряник всегда есть кнут.
вместо «тянуть резину» - руби с плеча,
о близких и нужных людях умей молчать.
друг может выстрелить в спину, а враг спасти,
если ты сделал выбор - тебе нести
время не лечит, если не хочешь сам -
даже у Бога оставлен любовью шрам.
знай, что у каждого страха есть стоп-рычаг!
мысли - твоя тюрьма, но и твой очаг.
пустое дается легче, но суть одна:
за важные в жизни вещи горька цена.
не верь в бесконечность завтра, живи «сейчас»,
да будет любая правда тебе в запас.
ответы ищи в тишине, оставляя шум…
и это последнее….что для тебя пишу…
Утром идёшь одна по пустому городу.
Ветер лютует так,
…………………что нельзя дышать.
Глянешь наверх…. а в небе плывут дредноуты.
Крестишься внутренне и ускоряешь шаг.
В сторону….в сторону…
прочь от чужого берега!
Призраки прошлого смотрят с небес в упор.
Я хладнокровна.
У корабля истерика -
страх поражения / пофиг, что он линкор /
…………….
Хочешь, сдавайся,
хочешь, прессуй размерами
/ крупные склянки проще идут ко дну /
Мне остаётся справиться с ветром / с нервами /
вырвав в боях нахально свою Весну.
Вновь подставляю губы любой метафоре -
колюще-режущей,
………..как ошалевший снег,
тот, что запасся загодя эпитафией
в глупой попытке высечь меня при всех.
……………….
Нет настроенья за борт цепляться крючьями
/ в прошлом осталось право на ближний бой /
Если пальну в ответку,
то лишь по случаю…
Враг пошумит и сдуется сам собой.
С первой капелью, с первым смешным подснежником
светлое воинство тихо развеет ночь.
Шансы не равные -
……………………/ я ведь такая нежная /
Нежность смертельна. Нежность не превозмочь.
и чем дольше молчишь, тем больше в тебе густого
неподдельного света, звонкой искрящейся правды.
и не то чтобы слова ничего не стоят,
просто слов не надо.
смотри: кирпичное крошево рыжим окрасило мох под мостом,
женщина в болтливых браслетах ест на веранде вишню,
кошка жмётся к асфальту беременным животом;
ничего лишнего.
чем дольше молчишь, тем смешнее, сомнительнее дар речи,
обретаемый так нелепо, нечаянно, трудно, поздно.
извлекающий звуки всё время рискует обжечься
о воздух.
Унялся, отшушукав, листопад,
И дерева прозрачные стоят:
Вздыхая неприметно на ветру,
Алея обнаженно поутру,
В туманном зыбком мареве лугов
Вплывая в синий сумрачный покров,
Улавливая звезды по ночам,
Внимая соломоновым речам
Реки, что воды медленно струит,
Шлифуя трав береговой нефрит
И вдаль уносит шалую листву,
Удерживая долго на плаву
Все то, что летом билось в вышине,
Кипело, пело, наяву, во сне…
И вот уплыло, сгинуло в ночи,
Легло на дно отрезами парчи…
Былая отлетела суета,
Остались судьбы,
да в ветвях звезда.
Я тебе говорю, солдаты мои неустанны
палки бьют тебе в грудь, словно в гонг, даже если я сплю
после сходит лавина, собой пеленая раны
после боя твои, пока я тебя люблю
и я вижу, как океан
подступает смиренно к твоим ногам
как нехоженым снегом лежит пред тобой Сибирь
как слоны тяжело опускаются на колено
как служанка с утра натирает в твой чай имбирь
спящий принц Гаутама
тысячекратным эхом
возвратится ко мне в пустоту направленный зов
назовем мы любовью это
хотя это не //
я тебе говорю
красота всех речей иссякнет
бисер ссыплется с тканей, и ветры его склюют
моих песен не станет
но боги мои неустанны
так сумеешь проснуться ли
пока я тебя люблю?
Если кому не спится, так это Насте.
Настя лежит в постели, и смотрит в угол.
В этом углу живут все её напасти,
Страх разрывает сердце её на части.
Насте почти шесть лет, и бояться глупо.
Глупо бояться, но кто-то в углу дышит,
Мучает кукол и душит цветных зайцев,
Страх подбирается к Насте всё ближе, ближе,
И языком ледяным вдоль лопаток лижет.
Настя сжимает простынь – белеют пальцы.
Выхода нет, и куклам ужасно больно –
Настя кричит: «Мама! Спаси кукол!»
Мама вбегает и видит всю эту бойню.
И говорит: «Ну хватит! С меня довольно!»
И до утра ставит Настю в тот самый угол.
Настя идёт через сквер в ночной рубахе,
С полным пакетом игрушек, убитых ночью.
И высыпает на землю у мусорных баков,
И с удивленьем глядят дворовые собаки,
Как она топчет их, топчет, и топчет, и топчет!..
ты ей снишься, ну, раз в полгода. ухмыляешься и молчишь.
а она тебе про погоду, гороскопы, луну и тишь, про пустые стишочки, стройки, голозадую ребятню, как случаются неустойки, как же тяжко тут одному. как же тяжко тут... дальше - залпом. про себя, про тебя, с тобой.
ты молчишь. и себя ей жалко, как же жалко-то, Боже мой. как же жалко ушедших вёсен, тишина, между тем, густа, как туман у поникших сосен, не сошедших с ее холста.
ты ей снишься всегда беззвучно - не дотронуться, не прогнать. сразу томно ей, сразу кучно нападает сомнений рать.
может стоило? может? может?
ты молчишь. ты приснился ведь. и мурашкой сквозной по коже, не согнать ее, не стерпеть, пробираешься под рубашку, взгляд холодный и руки лед,
было б весело только страшно, что вот это все не пройдет - эти сны о тебе, а память? память глупая, точен лик, профиль ясный твой спамит-спамит, не дает тебя смазать в миг.
раз - движение! и свобода... пусть заполнит до донца тьма.
ты ей снишься, ну, раз в полгода.
оттого она
и жива.
эта горечь, без которой вроде бы никуда,
потому что ты больше думаешь, чем живёшь;
это временно, хоть и кажется, что навсегда,
запомни, навсегда — в принципе — ложь.
говоришь о главном, плачешь о небольшом,
но согласись, это не больше, чем блажь;
завтра встретишь своё хорошо,
если сейчас его не предашь.
будто тебе действительно важен ответ,
будто действительно сможешь сойти с ума;
всё ослепительно просто: вот в тебе свет,
вот в тебе тьма.
тёплыми кольцами разворачиваясь внутри,
трётся в тебе небывалое, ты ведь ему тесна;
значит, только и делай, что будь, смотри,
слушай,
запоминай.
чем занимаюсь? работаю на вещи и на бензин,
коплю на квартиру,
куплю, когда стукнет триста,
гуляю по паркам,
не вылажу из розовых мокасин,
ищу себе спортстмена -
авантюриста.
чем занимаюсь?
пытаюсь бороться с ленью -
деремся подушками,
смотрим вдвоем кино,
согласились потихой двигаться к просветленью -
пора б давно.
чем занимаюсь?
пью воду, мешаю с соком.
выжимаю апельсины, читаю спам,
иногда болтаю с кем-то о сверхвысоком,
иногда читаю запросто по губам.
иногда болею тяжко,
под сердцем ранки.
часто стираю вещи, хожу в одном.
мечтаю о скатерте-сомобранке,
сапогах-скороходах,
сплошной дурдом.
иногда встречаюсь с мальчишками,
и мужчинками.
ходим по театрам,
сбегаем от суеты,
они берут пирожные с начинками,
я с ними болтаю о радости
пустоты.
чем занимаюсь?
живу себе, значит, просто.
слушаю, как спорит сердце и голова.
живу бессмысленно,
замолкаю в начале тоста.
едва нахожу в оправданье себе слова.
занимаюсь всем от
"спорим, я угадала",
до "люблю проводить так время,
чем ни о чем",
добавляю в запах кедра чуть-чуть сандала,
внутренний стержень
заменяю сквозным лучом.
а когда никто не видит, сижу, как в коме,
молчу, и стисну зубы
рукой у рта.
я хочу полюбить кого-нибудь, так, чтоб кроме
этих чувств
не чувствовать
ни черта.
Veronika
10.06.2016, 21:10
http://atkritka.com/upload/iblock/0c1/atkritka_1461920680_176.jpg
Листы летят, летят издалека, из вянущих садов небесных словно; и падают, с последним взмахом, сонно.
И по ночам из звёзд уединённо летит Земля, темна и нелегка. Мы падаем. Ладони гаснет взмах.
И видишь, — так во всём. И тем не менее. Есть Тот, кто это долгое падение так нежно держит на своих руках.
как открывается вдруг горная гряда,
разгадка, скважина; все доводы поправ, ты
возник и оказался больше правды -
необходимый, словно был всегда.
ты область, где кончаются слова.
ты детство, что впотьмах навстречу вышло:
клеёнка, салки, давленая вишня,
щекотка, манка, мятая трава.
стоишь, бесспорен, заспан и влюблён,
и смотришь так, что радостно и страшно -
как жить под взглядом, где такая яшма,
крапива, малахит, кукушкин лён.
я не умею этой прямоты
и точной нежности, пугающей у зрячих,
и я сую тебе в ладони - прячь их -
пакеты, страхи, глупости, цветы;
привет! ты пахнешь берегом реки,
подлунным, летним, в молодой осоке;
условия, экзамены и сроки
друг другу ставят только дураки,
а мы четыре жадные руки, нашедшие назначенные строки.
из свежего...
***
Желание смерти - это самое интимное, чем одно человеческое существо может поделиться с другим.
Самое тайное и интимное. Апофеоз бытия. Долго вызреваемая тикающая бомба в складках подсознания, которую ты старался не трогать и которая наконец запущена в ход. Восторг и искренность.
(Скажи... Скажи как есть. - Я не знаю)
это будет третий перелом. третий и последний. заключительный.
как ни странно, сейчас легко. ты знаешь, что будет дальше. и к чему это приведёт.
(тиканье)
и отчаянье только внешний слой, под которым...
(это даже ближе, чем секс)
секс и смерть. оргазм. растворение в собственном я...
(Скажи как есть... - Я не знаю...)
долго вынашиваемое. толчками пинающееся в живот. вышедшее из-под контроля. теперь...
(а у тебя нет сил, чтобы справиться на этот раз...)
быть живым - это здорово. есть силы и желание просыпаться, видеть и переносить этот мир
(где тебе так остро нет места...)
уметь жить. хотеть жить.
не сейчас...
и тогда любая банальность станет тем, за что цепляешься... и соскальзываешь... безнадёжно
(Я не знаю...)
у тебя не хватит голоса даже чтобы попросить помочь или...
(не знаю...)
не хватит голоса.
сорваться...
***
Последний лист
и придут к тебе капли, звенящие как капель, размывая рисунки, гербарий, листву в саду... это будет последним. ноябрь сменил апрель. и всё выше ползет столбом серебристым ртуть. это жар. лихорадка. выходит твоё окно на кирпичную стену, где бьётся последний лист. а ты бредишь, и серо-землисто ползет кино, и болезнь в твоих лёгких танцует финальный твист. как же глупо вот так отчаянно догорать - без надежды - поймут, откликнутся и спасут... там ноябрь. а здесь удушье, жара, жара... лист последний - застывшей стойкостью на весу...
Ты говоришь, и слова до того разумны... К ним бы прислушаться (вой и надрывность ветра)... Я замираю. Меня обнимает сумрак. Кажется, что я им догола раздета. Камни не знают мастера, что тесал их. Глупые камни. Строгая четкость линий. Так говори о несбывшемся, несказанном, верь в это сам, оттого никогда не ври мне. Люди нелепы - фиалками на морозе, ранясь о жизнь, год за годом всё выгорают. Жизнь поимеет - находят другую позу... но камасутре не видно конца и края. Ты уберегся. Маслом истек цветочным и сохранил нежнейший душистый запах. Я же из тех, кто видит тебя воочию, рыцарь в дубленой шкуре и крепких латах. Пей мою тьму заповедную, пей, не бойся... Кряжистым станешь, гордым и незнакомым. Я обрасту чешуей и совьюсь здесь в кольца... И вот тогда придешь ты убить дракона...
Отпусти меня, Добрый Отче,
то, что даровал, то и отнял.
Нет твоих живописней вотчин
и прекрасней твоих полотен.
Отпусти меня... Нет угла мне.
Просто молча стою у края.
Пусть исполнится сон мой давний
и закат в крови догорает.
чужой стиш:
В голове поселилась звенящая тишина,
я ждала, цепенея, когда она запоет...
В моих землях война. В моих землях давно война, оставляющая пепелище и мертвый скот - разливается красным по линии живота, предрассветными каплями пачкая мне бедро, где созвездия родинок пятнами птичьих стай не взлетают под тяжестью крыльев, впитавших кровь. Я баюкаю руку как маленькое дитя, я спою этой боли, и, может быть, боль уснет, мои земли горели. Они и сейчас горят, там где билось тепло поселяется жгучий лед. Я ведь знала, что скоро опустится ураган грозовыми обрывками, тучами гематом на заснеженной шее; расходятся берега на равнинах предплечья, зашитые ровным швом, я предчувствую море. И море меня сметет
бесконечным потоком воды воспаленных глаз.
Это время разбитых ковчегов, где Ной умрет.
Никого не спасай, боже...
только не в этот раз.
© Coнный Ежонок
чужое:
На твоём берегу -
жизнестроительные работы.
На моём -
боевой редут.
Как я могу
позволить себе
вести за собой кого-то,
если не знаю, куда иду?
На твоём берегу -
сплошные пятница да суббота.
На моём - круглый год среда.
Сверкают копья. Набатным шагом идёт когорта
на города.
На твоём берегу
в садах наспеет плодов запретных.
На моём все сады сгорят.
Но я прикрою тебя.
Я белая пешка-смертник.
Мне в первый ряд.
(с) Сергеев | Поэт
чужое:
Расскажи мне сказку о том, что я все смогу, что однажды ночью, стоя на берегу, руку твою сжимая в своей ладони, я увижу, что мир не рушится и не тонет, что не рвутся цепи, не падают якоря… Расскажи мне сказку, правды не говоря, расскажи мне сказку сильнее того, что есть… Не бывает чудес иных, кроме тех чудес, что мы сами себе напишем и создадим...
Расскажи мне, что я остался здесь не один.
© Copyright: Кот Басё
И время будет идти по кругу, считая бусины старых четок, и разлучая людей друг с другом, готовить встречи для разлученных, и время будет стирать жестоко – освобождая для новых место, не слыша просьбы, не помня сроков, пусть слишком больно – но очень честно. И время – будет. Однажды просто случится нашим – бери и веруй. Мы называемся миром взрослых, где каждый день измеряем мерой знакомой боли, привычной силы, что заставляет крутиться глобус. А жить не так уж невыносимо. Сложнее –выжить, но ты попробуй. Ведь все, что было – цепочка фактов, на ней – иконка твоих историй, где гравировкой увидишь завтра все то, о чем ты сегодня споришь, где сам однажды случишься – ликом, нечетким контуром, силуэтом, и время просто сотрет улики – и ты начнешь забывать об этом. И ты начнешь находить простые, святые радости – в тихих буднях – улыбки, песни, слова, цветы…и однажды ты наконец забудешь. Мы все проходим свои мытарства – и очищаемся свежим воском. Приходит время – бери и царствуй, ложись на землю, смотри на звезды, держи оставшихся –к сердцу ближе, не бойся боль отпускать по ветру. Когда ты будешь просить – услышат, и это станет тебе ответом. И наконец-то протянут руку, и ты увидишь в окне открытом, как время тихо идет по кругу и шепчет четкам свою молитву.
(с) Кот Басе
У темной кромки, у самого края тела, где начинается аура – первый слой – ты проявляешься сутью, как ты хотела – нежной, неопытной, трепетной и незлой, ты остаешься в пульсации и движенье – еле заметный, неуловимый ритм, и оголенным проводом напряженье вдоль позвоночника вытянуто внутри… знаешь, в пустыне ночью так видят змеи – чувствуют кожей бьющееся тепло… я никого так явственно не умею.. мне ни о ком не пишется так светло... а за спиной - на фоне стены – неслышно тень отделяется облаком от тебя... я научилась записывать, как ты дышишь – это силлабо-тоника, говорят, это война ударных и безударных, выдохи пауз - не замедляя темп, это слова играют, а мне казалось – я выбиваю свой бесконечный степ... я не умею словами, не верю взглядам, я кинестетик, хилер и телепат, я проникаю в подкорку, когда ты рядом – интуитивно, образно, наугад, там нахожу ладонью больные точки, делаю светлыми коды чужих программ... и если мы вдруг остаемся в пустыне ночью, то манна небесная утром дается нам... любовь – это космос, у космоса – нет предела, он бесконечен, вечен, необъясним…
У темной кромки, у самого края тела тени сливаются, делая нас одним.
(с) Кот Басе
Я хочу тебе сниться – без нелепых предлогов, без замков и паролей, без звонков и советов, я хочу проникать в твои сны понемногу, сквозь закрытые веки согревающим светом, растворяющим звуком, осторожным касаньем, поцелуем и вдохом, отпечатками пальцев… Я хочу заходить к тебе в сон, воскресая, наполняясь тобой, и в тебе оставаться, прорастать, принимать твои теплые соки, распускаться цветком, раздвигая границы ощутимого мира… Ты не знаешь, насколько я люблю тебя.
Нет. Я хочу тебе сниться.
(с) Кот Басё
Сквер преломлен в реке – золотом спит на дне. Осень в моей руке. Я отражаюсь в ней. Мимо мостов, дорог, мимо кирпичных стен ветер несет листок на голубом холсте. В призрачной дымке бел город семи холмов. Мне бы кричать тебе, но не хватает слов, мне бы тебя искать, но не откроешь дверь…
Как ты была близка. Как далеко теперь.
Сквер преломлен в реке – словно в стекле лучи. Я продолжаюсь: с кем? Осень моя молчит. Солнечный зайчик спит где-то внутри меня. Осень, столица, сплин. Листья. Разлука. Я. Время на вкус горчит, ветер играет джаз. Сколько у нас причин? Сколько причин – для нас? Воздух во мне дрожит – с сердцем моим един.
Где ты сейчас, скажи? Где мне тебя найти?
Сквер преломлен в реке – калейдоскоп разбит. Осень в моей руке. Ты – у меня внутри. Зеркало – как порог. Переступить его… Город семи дорог – и колокольный звон, и вереница птиц, тающих там, где свет. Я не могу уйти – выхода больше нет. Сквер сентябрит. Река ртутью ползет к нулю. Осень горит в руках.
Как я тебя люблю...
(с) Кот Басё
Мы в тебя верили, думали, ты всесилен, агнцев на заклание приносили, ослепляли зрячих во имя твоей любви, мы хотели чуда, кричали: «Яви, яви!». Что же ты нес свой крест, а потом споткнулся, что же ты от чад своих отвернулся, почему копье входит в плоть твою человечью, и спастись тебе некуда и оправдаться нечем? Это не потому ли, что ты совсем ничего не можешь, ты пришел в наш город, назвал себя сыном божьим, собирал нас по вечерам, говорил нам притчи, да только у нас в почете один обычай. Кто приходит к нам ночью, того мы узнаем днем. Если хочешь быть богом – мы первым тебя распнем, повиси на кресте, расскажи нам про чудеса, разве истинный бог не умеет себя спасать? Ты хотел научить нас, как в мире прожить со всеми. Среди нас есть сборщики податей, фарисеи, блудницы, что приходят просить прощенья, есть предатель, прокуратор, первосвященник… Имя нам легион, так скажи на милость, где твоя божья сущность, господня сила? Почему ты не сходишь с креста, не творишь чудес? Почему умираешь здесь?
Что ответит Он тем, кто не ждет от Него ответа? Он смотрит на город, вдыхает порывы ветра, становится вдруг бесплотен и невредим. Приветствует тьму, идущую не за ним.
© Copyright: Кот Басё
Знаешь, папа, так тихо в рощице.
Ни зверей кругом, ни людей.
Мне совсем умирать не хочется,
даже ради твоих идей.
Ну не звали б меня учителем -
был бы плотник, пастух, рыбак...
Папа!
Можно не так...мучительно?
Или лучше - совсем никак?
Да скрутил бы ты в небе дулю им,
откровением для властей.
Ты ж меня не спросил - хочу ли я
жизнь заканчивать на кресте.
Милосердия мне бы, толику -
нож под сердце, в кувшине яд,
как представлю - в печенках колики
и озноб с головы до пят,
и душа, словно заяц, мечется -
перепугана и проста.
Извини...я - сын человеческий
от рождения до креста.
С чем сравню эту жизнь? Да с ветошью -
руки вытер и сжег в печи...
А Иуда два дня не ест уже
и неделю уже - молчит.
Плохо, папа, ты это выдумал,
хоть на выдумку и мастак.
Может, ты их простишь? Без выкупа?
Просто так?...
© Copyright: Геннадий Нейман
Я прорасту в асфальте и песке,
Ладонями - к разбегу дождевому,
Фонарному осколку неживому,
Забытому у осени в виске.
Я прорасту сквозь тихую траву.
И будут листья падать мимо, мимо...
И все дороги вечера - до Рима,
А все дороги утра - в синеву.
Меня не тронут мертвые слова,
Лишь по губам скользнет чужая мера.
Осенний свет без ласки и размера
Погладит всех детей по головам.
Я прорасту не зло, не вопреки,
А как дыхание сквозь губы века,
Как из доски непрошенная ветка
И как из кисти глупые мазки.
(с) Инна Ф.
Я как terra incognita, новое государство – сам себя отыщи, завоюй, разделяй и властвуй, мне не выданы номер, герб, президент и паспорт, я последний уцелевший абориген. Я заложник всех колоний и резерваций, приучивший сердце больше не разбиваться, но природа продолжает сопротивляться, оживляя какой-то необъяснимый ген. Он мешает дышать, он, как вирус, идет по венам, подчиняя, стирая, делая чьим-то пленным, бьется током – неожиданно, как антенна, если ты ее надежно не заземлишь. Я спасаюсь горячим кофе, закрытой дверью, мантрой: «я не люблю, не хочу, не могу, не верю»…
Ты приходишь спазмом в левое подреберье, получаешь вид на жительство.
И болишь.
© Кот Басё
***
.
Девушка, дайте пробирку, добавьте лед, позовите самого старого астронавта. Моя кровь отрицательна, время ее не пьет, в ней вода морская - соль, темнота и йод, пусть попробует - ни капли земного завтра. Подтвердите: не печатью - случайный жест, больше нам об этом знать ничего не надо. Оставайтесь здесь на страже, на этаже, вам верховный врач во сне намекнул уже: подобрали идеального кандидата.
Небо треснуло над городом, как плита, сердце громкое, но ЦУП говорит по-русски.
Ходит слух, туда никто еще не летал.
Не железная воля, это другой металл.
Созданный выдерживать перегрузки.
(с) Кот Басё
Я как terra incognita, новое государство – сам себя отыщи, завоюй, разделяй и властвуй, мне не выданы номер, герб, президент и паспорт, я последний уцелевший абориген. Я заложник всех колоний и резерваций, приучивший сердце больше не разбиваться, но природа продолжает сопротивляться, оживляя какой-то необъяснимый ген. Он мешает дышать, он, как вирус, идет по венам, подчиняя, стирая, делая чьим-то пленным, бьется током – неожиданно, как антенна, если ты ее надежно не заземлишь. Я спасаюсь горячим кофе, закрытой дверью, мантрой: «я не люблю, не хочу, не могу, не верю»…
Ты приходишь спазмом в левое подреберье, получаешь вид на жительство.
И болишь.
© Кот Басё
Родилась – нетронутая новь.
подросла – изрезанная ширь.
Господи, зачем ты дал любовь
Острую такую, что не сшить,
Перед ней броня - воздушный шелк,
Для нее ни крепостей - ни пут,
и душа, как раненый живот.
Господи, укрыть бы чем – нибудь.
Но стою, до слов обнажена.
Кровоточит - это ли печаль.
Господи, спасибо, что жива.
Господи, не надо прекращать.
© Copyright: Кесслер Оксана,
нимфы учатся молиться
ноябрьский город, скоропостижно осиротевший:
не оступись, не споткнись, не сгинь.
она смотрит через стекло на улицу запотевшую,
думает: завтра надену зимние сапоги.
так смотрят вперёд через узкую-узкую прорезь
пулемёта, так магазинами автомата
измеряют время; так русалочка отдаёт свой голос
за самого неперспективного кандидата.
и корчится сердце, злится, клокочет жалобно,
от мятого сердца остался худой лоскут.
гамлет, гамлет, слышишь, не выходи на палубу,
там тебя розенкранц с гильденстерном ждут.
потому что мёртвые не уходят, в этом весь смысл их,
но ты с ними заодно, потому отринь
свой глупый страх – ныне и присно
и вовеки веков, аминь.
но сколько бы вечных истин нечаянно ни открыли мы,
сколько бы ни говорили по существу,
слова, слова, слова стрекозиными крыльями
падают на выжженную траву.
© Ксения Желудова
Стоит человек. Незначим и нераздут.
Человек стоит, а слёзы его идут.
По котам идут, по скотам идут, по грязи.
Человек становится человеком в этой связи.
Собирает себя. По веточкам, по дровам.
Слёзы идут по трупам и головам,
По еле выжившим, по матери без дитя.
Тело без боли – не тело, а так, культя.
Стоит человек. Внутри человека Бог,
Тепло и огонь. Он спичечный коробок.
Внутри человека мир, если полистать.
В плачущих Бог обретает суть, набирает стать...
(с) Кирилл Табишев
Извлечена, похожая на звук
Нерастворимых звёздных пелотонов
Мелодия переплетенья рук
Земного мира падших фараонов,
Ведомых переплавленным лучом...
Я струны
предпоследние
расстрою,
Чтоб ты ушла с единственным ключом,
Чтоб азимут поставить с высотою.
И наши судьбы будут предъявлять
Неясный алгоритм своих апломбов
На ржавом пульте С-125
В обросших плавниками катакомбах.
© Красноглиняный Голем
Ты в города изломанный ландшафт
Заходишь вместе с близнецом сиамским
И мёртвые разрезы, урны шахт
Затапливаешь сном артезианским.
Избыток кислорода проглоти,
Пока его источники робеют.
И берег закольцуется в груди
Как самый дальний бесконечный берег.
И ты увидишь кольцевой закат
Растянутый на башнях нарочитых,
И письмена ошибочных симкарт
Застрянут в искривлённых микрочипах.
И охвативший зеркало озноб
Из амальгамы выцедит полоний,
Когда твоё последнее письмо
В эфир запустит леса глаз вороний.
© Красноглиняный Голем
люби, говорю, люби, говорю, не кусь,
спиной шерстяной прижимайся ко мне, люби,
так ночь наступает, а я в любовь облекусь,
и буду гладить, и спрячусь в ее глуби.
а он отвечает кусь, говорит я есть,
я, может быть, не любовь, а благая весть,
я, может, вообще не чтобы я сам любить,
а чтобы вот так среди ночи с тобой говорить.
я есть, говорит, посмотри, я совсем другой,
и нос у меня непохожий на твой, и шерсть,
живот мой роскошен, как поле поздней весной,
и розов мой рот, и уши остры, я есть.
я есть, я радость небесная, я другой,
так гладь мое горло и уши мои тереби,
учись понимать язык полуночный мой,
люби, говорит, люби, говорит, люби.
(с) Лемерт
Мой друг скарификатор рисует на людях шрамами, обучает их мастерству добровольной боли. Просит уважать ее суть, доверяться, не быть упрямыми, не топить ее в шутке, в панике, в алкоголе. Он преподаёт ее как науку, язык и таинство, он знаком со всеми ее законами и чертами. И кровавые раны под его пальцами заплетаются дивными узорами, знаками и цветами.
Я живу при ашраме, я учусь миру, трезвости, монотонности, пресности, дисциплине. Ум воспитывать нужно ровно, как и надрез вести вдоль по трепетной и нагой человечьей глине. Я хочу уметь принимать свою боль без ужаса, наблюдать ее как один из процессов в теле. Я надеюсь, что мне однажды достанет мужества отказать ей в ее огромности, власти, цели.
Потому что болью налито всё, и довольно страшною - из нее не свить ни стишка, ни бегства, ни куклы вуду; сколько ни иду, никак ее не откашляю, сколько ни реву, никак ее не избуду. Кроме боли, нет никакого иного опыта, ею задано все, она требует подчиниться. И поэтому я встаю на заре без ропота, я служу и молюсь, я прилежная ученица.
Вырежи на мне птицу, серебряного пера, от рожденья правую, не боящуюся ни шторма, ни голода, ни обвала. Вырежи и залей самой жгучей своей растравою, чтоб поглубже въедалась, помедленней заживала. Пусть она будет, Господи, мне наградою, пусть в ней вечно таится искомая мною сила. Пусть бы из холодного ада, куда я падаю, за минуту до мрака она меня выносила.
(с) Вера Полозкова
БУРЛАКИ НА НЕБЕ
Замолчи свой гибельный отсчет,
Я и без него себя прерву.
За веревку, рвущую плечо,
Я тяну погоду над Москву.
Наползает в сполохах огня
Облако на дымные круги.
Это непохоже на меня -
Рваться, чтобы радовать других.
Я себе едина правота
В этой груде будущих руин.
Что не сможет смыть моя вода,
То подпалят молнии мои.
Я себе оплот, форпост, броня,
Дольче вита и феличита.
Но покамест спрячься за меня,
Спрячься за и прекрати считать
Дни до окончания жары,
Ночи до начала холодов.
Облако прорвется, как нарыв
От ремня во всю мою ладонь.
Вот - вода тягучая, как воск,
Долгая, как тысяча ночей.
Если весь я ради ничего,
Будь моим единственным зачем.
(c) Алексей Колесниченко
Наша осень играет дурочку, сентябрится, издевается, снимается, издаётся,
заполняет собою улицы и таблицы, то готовится к наступлению, то сдаётся
первой кровью замочных скважин, густой и ржавой, заливается беспризорностью по канистрам,
вызывает недоумение и пожарных, чтобы выступить и под занавес поклониться.
Мы наёмники нашей осени. По команде мы повязаны вдохновением и шарфами.
Занимая за нами очередь в автомате, обделённые неслучайностью, вы попали
под раздачу копыт и крыльев, рогов и нимбов – обязательной атрибутики суицида.
Каждый смертный имеет право родиться мимо, просто в осень и без привязки к часам и цифрам.
Каждый смертный, включая фары и самых буйных, если функции сохранения задолбали,
безусловно, имеет право влюбиться в пулю и поймать её на излёте, зажав зубами.
(c) Sterva
Но ещё не проиграно!
пресытившись тьмой человеческих антологий,
нас сортируют уставшие, злые боги...
невидимым маркером ставят на избранных метки.
город на пятничный холст расплескал неон,
я в его чреве – испуганный эмбрион
в ожиданьи стальной кюретки.
как объяснить это?
словно течешь водой –
восхитительно-бесхребетный и молодой,
повторяешь собой изгибы чужого русла...
льнешь доверчивой глиной к теплым его рукам,
он лениво процедит – "упрямый... живи пока."
и вдохнет в тебя новый день... одуряюще-тусклый.
пусть твердят – "он воскреснет... и расточатся врази..."
мы с тобой поколение "pepsi" и эвтаназий,
обживаем свой комфортабельный, тихий ад.
посмотри – Мессалина с Иудой играют в покер,
неуёмный Фагот разливает всем "Johnnie Walker",
Достоевский и Гоголь спорят – кто виноват?
поверь, что безумие – просто выход за грань...
милосердная пуля, взрывающая гортань.
но еще не проиграно! пепел зажав в горсти,
любящих помни... распявших тебя – прости.
выключаем реальность и видим в синхронном сне –
как Земля-колыбель качается в темноте...
завтра у нас не будет запретных тем.
хмарь ледяного солнца... горячий снег...
© Copyright: Даша Якутия
Кайлиана
01.11.2016, 06:13
И еще одна:
Январь. За окнами ночь и стужа.
Поить какао и гнать в постель.
И сказку читать непременно нужно!
Ты входишь, слегка прикрываешь дверь.
Садишься устало на край кровати,
В руках сжимая огромный том.
- Ну, слушайте дети, запоминайте:
В одной деревне есть древний холм...
Деревня та за дремучим лесом,
Где знать не знают про города.
Там ночью слышатся звуки песен
И люди прячутся до утра,
Закрыв ворота, захлопнув двери,
Над окнами вывев защитный знак.
Есть в той деревне одно поверье,
Его вам расскажет любой дурак:
Коль полночь застала тебя в дороге -
Беги, спасайся, ищи ночлег!
Под древним курганом спят злые боги.
Им нужен единственный человек,
Способный услышать их тихий голос,
Разрушить магический древний сон.
С его головы - ни единый волос,
Но горе тебе, если ты - не он
И вдруг оказался средь их владений
Под неба бессмысленной чернотой.
От Спящих ещё остаются тени:
Поймают, убьют, заберут с собой,
Высокий курган обагрится алым,
И ночь содрогнётся под хруст костей.
Они ненасытны. Им вечно мало.
Спасайте возлюбленных и детей!
Но мало, кто помнит, что злые боги -
Потомки, когда-то прекрасных, фей.
Жестоких людей привели дороги.
И холм оставили, как трофей,
Напоминанье о грубой силе,
Способной справиться с волшебством,
Изгнать чудеса из привычной были.
А зло? Оно родилось потом.
...С тяжелой душой закрываешь книгу,
Целуешь детей и ложишься спать.
Тебе снится сон: ты паришь над миром
И тысячи рук не дают упасть...
Ты просыпаешься. Жгучий холод.
Чувствуешь сердцем: пора идти.
Ночи бездонный чернильный полог
Точно подсказывает пути.
Вокруг снега и метель-завеса,
Твой дом остался за сотни лиг.
И ты, прорвавшись сквозь сумрак леса,
Выходишь к месту из детских книг.
Вот ты стоишь там в одной ночнушке,
С ресниц стирая застывший лёд.
Злой страх оковами обнял душу.
Ты слышишь -
голос
тебя
зовёт.
Все понимаю, но копирайты указывайте, пожалуйста, когда берете стихи.
Кайлиана, а чего вы боитесь? Что не узнают о вас? Так кому понравилось - сам вас сыщет, или я подскажу. Себе же я ничего не приписываю - уж не раз повторил тут.
...Что вы с этими копирайтами, словно вам пять копеек с миллиона не сдали... Вам таланта мало?
Кайлиана
01.11.2016, 16:06
Кайлиана, а чего вы боитесь? Что не узнают о вас? Так кому понравилось - сам вас сыщет, или я подскажу. Себе же я ничего не приписываю - уж не раз повторил тут.
...Что вы с этими копирайтами, словно вам пять копеек с миллиона не сдали... Вам таланта мало?
Отнюдь, я ничего не боюсь, тем более не ищу славы. Но увы, так уж сложились обстоятельства, что для меня это - дело принципа.
И, на самом деле, моей просьбы, как автора, достаточно для того, чтобы этот самый копирайт указать и не пытаться устраивать со мной разбирательства, что абсолютно бессмысленно.
Осень2016
01.11.2016, 16:11
http://www.stihi.ru/avtor/adisia
Норд, человека тоже можно понять.
Кайлиана, я лично всегда смотрю - чьи стихи. Спасибо Вам за Ваши чудесные произведения. С другой стороны, если бы эти стихи не были размещены на этом форуме - я бы никогда не узнала про них и про Вас. ))
Отнюдь, я ничего не боюсь, тем более не ищу славы. Но увы, так уж сложились обстоятельства, что для меня это - дело принципа.
И, на самом деле, моей просьбы, как автора, достаточно для того, чтобы этот самый копирайт указать и не пытаться устраивать со мной разбирательства, что абсолютно бессмысленно.
Я удалил ваш стих, Кайлиана. А то вдруг он кому-нибудь без копирайта бы понравился.
Еще тут ваши стихи я где-то постил?
Кайлиана
01.11.2016, 18:13
Я удалил ваш стих, Кайлиана. А то вдруг он кому-нибудь без копирайта бы понравился.
Еще тут ваши стихи я где-то постил?
Благодарю Вас. Нет, вроде, нет.
Кайлиана
01.11.2016, 18:14
Спасибо. )
Я не против размещения стихов где угодно. Просто прошу указывать авторство. )
Появляются, плывут и исчезают
Облака в пространстве моего ума.
Кто же тот, который наблюдает?
Где живет он?
Где его страна?
Чем он дышит?
Может всем на свете?
Лишь соприкасается со мной
Легкий, как дыханье ветер,
Лунный свет и ледяной покой..
Покажись! Мой внутренний Свидетель!
Расскажи, как жизнь за жизнью ты
Наблюдал поэзию страданья,
Беспристрастно, словно с высоты.
Видел бесконечность воплощенья:
Смех и слезы; радость и печаль..
Ждал лишь одного - Объединения,
Созерцая голубую даль..
Ты же ведаешь, что время иллюзорно.
Нет былого, будущего нет..
Бесконечность проявляется безмолвно -
Тайный Звук, затем Лучи и Свет..
Стань со мной единым с этим Звуком,
Светом и Лучами обогрей,
Пусть пространство все в себя вбирает -
Небо, землю, глубину морей..
Нету больше ничего иного -
Тайный звук ВСЕ растворил в себе,
Свет - как мощный взрыв Сверхновой..
Каждый луч, как память о тебе.
Хвала отчаявшимся. Если бы не мы,
То кто бы здесь работал на контрасте.
Пока живые избегают тьмы,
Дерутся, задыхаются от страсти,
Рожают новых и берут взаймы,
Мы городские сумрачные власти.
Любимые наместники зимы.
Хвала отчаянью. Оно имеет ген
И от отца передается к сыну.
Как ни пытались вывести вакцину –
То нитроглицерин, то гексоген.
В больницах собирают образцы, ну
И кто здоров и хвалит медицину -
Приезжий.
Кто умрет - абориген.
Хвала отчалившим. Счастливого пути.
Погрузочный зашкаливает счетчик
На корабле – ко дну бы не пойти,
У океана слабый позвоночник.
В Ковчег не допускают одиночек,
И мы друг к другу в гости к десяти
Приходим с тортиком.
Нас некому спасти.
Хвала Отчизне. Что бы без нее
Мы знали о наркотиках и винах,
О холоде, дорогах, херувимах,
Родителях и ценах на сырье.
Отчаянье, плоди неуязвимых.
Мы доблестное воинство твое.
меня нельзя обвинить в постоянстве,
но я люблю тебя
больше, чем себе может позволить человек
в этот век
в этом просторе
в этом пространстве
ты - чистейшая нота,
услышанная мной, в детстве,
в церковном хоре.
ты - суббота,
когда просыпаешься
и у тебя только одно дело - море.
я не буду что-то доказывать,
я же не пастор, чтобы кричать "поверьте, поверьте" ,
но встретив тебя,
я начал бояться смерти.
Freezer2007
09.02.2017, 01:54
Влагу вина, излей, на дно бокала,
Смотри на солнце, сквозь его слезу,
Судьба, что душу ягоды украла,
Монах, кто помогал взрастить лозу.
Вложили жизнь в бочонок дивной влаги,
Здесь яркий цвет и первородный блеск.
Сей цвет не люди создали, а маги,
И словно слышишь спелых ягод треск.
Вдохни.… Сей аромат чарует разум,
Он как наркотик сковывает ум.
Мотивы слышно песен, старых дум,
То слад… то прян… то в чувствах древний шум,
Горчинки, что веками созревала.
«Коснись губами к ягодной росе»
Испить глоток…Нас влага искушала.
Сей вкус прекрасен, сладок... но не все…
все тайны нам вино не рассказало,
Лишь солнце, сквозь бокал, окрасив ало.
Я так понимаю, здесь свои стихи можно выкладывать?
Ну тогда поделюсь своими.
Как из потухшего кинозала,
Словно осенние, желтые листья,
Будто дождавшиеся финала,
Люди уходят из нашей жизни.
Кто-то тихо, а кто-то - шумно,
Кто-то намусоривши изрядно,
Легкой походкой или в раздумьях
И большинство не придет обратно.
Бывает, хочется в след им крикнуть:
"Вернись! Мне холодно, душно, страшно!"
Но если вдуматься, если вникнуть,
В принципе, это не так уж важно.
Зажгутся огни в кинозале - и в жизни,
И множество новых людей войдет.
Не стоит жалеть об опавших листьях,
Весною дерево расцветет.
Иногда наши шрамы и раны
Не дают нам больше терпеть.
Люди строят разные планы,
Он планирует свою смерть.
Он как все на работу ходит,
Погрязает, как все, в делах,
Только ночи душа проводит
В лабиринтах и зеркалах.
Он пленен в своем темном замке,
Ему черный - любимый цвет,
Ему жизнь - лишь замки и рамки
И обратной дороги нет.
Не находит причин смеяться,
И обиды не улеглись.
Людям хочется подниматься,
Ему хочется падать вниз.
Ничего не будет как прежде,
Сердце - камень, душа - базальт.
Его горести и надежды
Оросят городской асфальт.
Девочка, дочь очередного пропащего поколения,
С каких пор ты стала видеть в смерти освобождение?
Когда перестала ждать от судьбы приятных сюрпризов?
Какой был день, когда ты впервые подумала зачем тебе жизнь?
В каждом углу, отовсюду смотрит опасность.
Видишь, как ты сегодня потеряна и несчастна?
Как бы ты ни улыбалась, ни красилась, одевалась стильно,
Перед смертью ты слаба, отчаянна и бессильна.
Так часто кажется, что все потеряло смысл,
Как же сложно гнать от себя эту мысль,
Зашей себе рот, зажмурься, закрой кулаками уши,
Обними коленки, спрячься в углу, и надейся, что станет лучше.
Кого-то влечет наука,
Искусство, мир, красота,
Меня же, - странная штука! -
Влечет к себе темнота.
Каждый чего-то хочет -
Карьера, богатство, брак,
А я коротаю ночи
Вглядываясь во-мрак.
Оттуда тянутся руки,
Смеется беззубый рот,
А я, от тоски и скуки,
Все вглядываюсь вперед.
Во рту становится сухо,
В груди прорастает ком,
И кто-то сжимает руку
Каменным кулаком.
Из бездны доносятся звуки
Твердящие "никогда...",
Твердят мне раскинуть руки
И сделать шаг в никуда.
Ничто не будет как прежде,
Исчезнут тоска и грусть
Но знаете, есть надежда
Я здесь, я пока держусь.
Не пытайся меня понять
У тебя ничего не выйдет.
Мне давно уже наплевать,
Если хочешь меня обидеть.
Ты решил я умна? Добра?
Тебе лгали, теперь я злая!
Может, теплой была вчера,
А сегодня я замерзаю.
Где там нож для моей спины?
Не вонзай, ему будет тесно!
Сохрани его для стены,
Чтоб на память себе повесить.
Потому что ты другом БЫЛ,
А сегодня ты - просто призрак.
В моей жизни полно могил
Для друзей предыдущих жизней.
И оттуда их не поднять
Да они бы и сами не встали.
Не пытайся меня понять -
Тебя ждет разочарованье.
Почитала стихи которые до меня выкладывали и аж стыдно стало, что свои выложила)) Пишут же люди! Это ж ничего себе!
Человек из будущего
27.04.2017, 15:56
Навеяно этой веткой ))
-Зомби-
В моём теле нет живого места,
в моём теле пули из огня,
в моём теле ранены все органы,
Вырваны и сердце и душа.
Я ходячий зомби, манекен из плоти,
мною управляет кукловод,
собираю души по дороге,
отправляю тем, кто управляет мной.
Где моя серебрянная пуля?
Где осиновый мой кол?
Где мой духовный учитель?
Кто убьёт того, кто управляет мной?
И тогда вернёмся мы на небо,
и тогда мы обретём покой,
и тогда к Отцу Небесному
возвратимся из ада мы домой.
-Человек накопительное-
Человек существо накопительное,
копит знания, блага, злость,
копит горе, обиды и ненависть,
копит всю пережитую боль,
только радость оставит мимо он,
только счастье упустит вновь,
даже мысли хорошие, светлые
не возьмёт он на долго с собой...
- Мой мир -
Мой мир как клетка, я в поиске ключа
Мой мир как скрипка без смычка
Мой мир как солнце без дождя
Мой мир машина без руля ))
Мой мир корабль на песке
Мой мир дорога на воде
Мой мир футбол без вратаря
Мой мир источник без ручья
Мой мир высотка без лифта
Мой мир кино, но я слепой ))
Мой мир музыка, но я глухой
Мой мир добро, но в нём я злой ))
Мой мир удача, но не со мной
Мой мир художник без холста
Мой мир всадник без коня
Мой мир огонь, но нет огня
Мой мир мечта, но без меня )))
©Leo Rick
Человек из будущего
27.04.2017, 15:58
- А я мечтал -
А я мечтал что стану ближе к небу,
А я мечтал что струны запоют,
А я мечтал что люди за спиною,
С ножами за мной не побегут,
И где-то я мечтал о счастье,
Что видел только я во сне,
Моя печаль разбудит во мне краски,
И ими разукрашу вашу грусть.
О чем еще мечтать я мог бы,
О том, что мне бы снегом стать,
О том, что снегом падать легче,
Чем смерть увидеть в пропасти сейчас,
И может быть я что-то потеряю,
А может быть кого-то я найду,
Того, Кто звёзды укрывает,
Того, Кто открывает млечный путь.
Мои мечты обыденные мысли,
Построить крепость на земле,
Чтоб рядом золотые горы,
Сверкали так, чтоб убивали грусть.
Но эта грусть не лечится деньгами,
Не лечится словами и мечтой,
Сестра моя родная ты со мною,
С тобой я эту песенку пою...
©Leo Rick
Человек из будущего
27.04.2017, 16:01
-Королевский шут-
Сегодня королевский бал,
Король к гостям шута позвал,
Шут долго корчил рожи всем,
Смешил до слёз и был в узде,
И ржал как конь,
И был как слон,
И как козёл бодался,
Король в тот вечер был доволен,
И дал шуту три дня свободы,
И звонкий кошелёк монет,
Чтобы украсить его смех.
Одевшись не по-шутовски,
Шут вышел погулять в народ,
Увидев нищих и больных,
Глухих, слепых, калек кривых,
Беднейший люд ремесленный, и жизнь ту изнутри,
Шут призадумался,
И смех его пропал,
Он вспоминал как в десять лет,
Отец придворным короля,
За грош серебряный продал, определив его удел,
И добрая была душа шута,
Хоть и кривил он ей всегда,
Отдал все деньги королевской почести,
Голодным, нищим и другим сиротам,
И вот явился шут через три дня,
К назначенному сроку в замок,
Король спросил – Как плут наш отдохнул?
Но взгляд шута холодной мимикой застыл,
Без смеха и веселья, король даже опешил,
Что шут ты мой не весел?
Невесело там мой король,
Там люд беззубый и хромой, беднейший и голодный,
Король услышав сей ответ, был возмущен до злости,
И приказал побить шута и запереть в темнице.
Неделя там уже прошла,
Король опять шута позвал,
Что шут ты мой не весел?
Невесело там мой король,
Там люд беззубый и хромой, беднейший и голодный,
Король был не утешен,
И приказал побить шута, и запереть в темнице,
Прошли недели две,
Король шута к себе позвал
Что шут ты мой не весел?
Невесело там мой король,
Там люд беззубый и хромой, беднейший и голодный,
Король был в ярости и злости,
И приказал побить шута,
Да так, чтобы трещали кости,
Чтобы спина не зажила,
И месяц чтоб побыл в темнице.
Король был долго без шута,
И долго не смеялся,
Тот шут смешил его всегда, король себе признался,
Настало время, срок прошел
Король шута опять позвал,
Что шут ты мой не весел?
Но шут голодный и хромой,
Беззубый, бедный и слепой,
Ответ свой молвил как и прежде:
Невесело там мой король,
Там люд беззубый и хромой, беднейший и голодный,
Шут досказал и умер.
Король был зол как прежде, никто его не тешил,
Ведь шут тот был любимым чудным смехом короля,
И вот прошло не мало лет,
Король забыл что значит смех,
Никто его так не смешил,
И сердце превращалось в лёд,
Он был жесток, суров и горд,
Пока в один прекрасный день,
Увидел ласточку в окне,
Душа шута теплилась в ней,
Король заплакал от тоски.
Поняв, что жизнь его пуста,
Раздал пол царства, всех щадя,
Порядки новые завёл, народ его уже зацвёл,
Придворных всех он распустил,
И жить по новому велел,
Стал справедливым королём,
И помнил, что сказал тот шут…
©Leo Rick
Пора понимать и не спорить.
Со стуком часов и сердец.
Любую из вечных историй
Ждет самый обычный конец.
Судьба, как никто, обнимает
До хруста, до выпуклых вен.
Но, все же, когда отнимает,
То что-нибудь дарит взамен.
Кого-нибудь вместо кого-то.
И хочешь того или нет,
У жизни такая работа -
Вести человека на свет.
Пора принимать без протеста
Одну из бессменных систем:
Всему свое время и место.
А самое главное – всем.
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю Твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
Ваше авторское творчество, господин culexus?
Ваше авторское творчество, господин culexus?
Не-а. Первое - какая-то девушка написала, я не помню имени, а второе - Пастернак.
Ваше авторское творчество, господин culexus?
Ня. Чуть больше года назад написал : )
***
И вот - тысячу лет спустя -
Я стучусь в твои двери, как сумасшедший,
Как сорвавшийся с цепи зверь дикий -
Открой же! Открой! - Это я!
А ты - спросонок, а ты там за дверью тепла и нежна...
Ты никак не поймешь - с чего это дверь дрожит под ударами чужака..?
Ты ничего не помнишь - ты не помнишь даже самой себя.
Я шепчу тебе: помнишь как мы расстались? -
Ни "Прощай", ни "Прости". Ни хотя бы "*** отсоси!"
Ты кричишь из-за двери: Вы - больной!
Ну конечно же я больной - к доктору не ходи!
...Если бы я не был болен...
У меня внутри черте что.
И с головой непорядок.
Я пришел, чтобы выблевать это всё.
Я бы и не приходил. Может быть.
Но из меня не хочет оно выходить...
Когда столько всего, что есть сказать -
Нет никакого смысла что-либо говорить.
Остается только рвать на себе. И крушить
И я рву... и оно капает прямо на грязный подъездный пол.
Я и сам стекаю вниз по двери спиной.
И не жду ничего.
И тут ты всё вспоминаешь.
Нас. То. Это. Себя.
Дергаешь дверь и открываешь
Глаза.
***
Это первое стихотворение, которое написалось само. Я писал в своей жизни нестолько стишков ранее, но в основном - выстреливала какая-то фраза, рифма, мысль сильно заряженные эмоционально, а остальное уже дописывалось, додумывалось и выстраивалось вокруг. А этот стих...
Я притопал на работу и с утра на меня навалилось какое-то стремное, тягучее чувство... Я попытался отвязаться от него, ковырялся в коде - но в голове, да и вообще - во внутри было паршиво, до тошноты, я не мог сосредоточиться на работе... Я было попробовал потаскаться в интернете, чтобы отвлечься, включил музыку - но и музыка как наждаком по стеклу... И самое главное - я не мог понять с чего мне так хреново? Внутри что-то бродило, словно я чем-то отравился, и хотелось уже просто отвязаться от этого всего....
Наконец я сел, открыл блокнот - и всё это стихотворение выплеснулось: целиком, за несколько минут и совершенно в том виде, в каком оно тут - без правок.
Странное чувство : ) Какого-то больного вдохновения, причем рассудочно от меня совершенно не зависевшего - я не намеревался ничего писать, и не знал сам - о чем напишу, да и предпосылок, переживаний, связанных со строками стиха - не имел... В общем - вот : )
А стиш, наверное, корявенький - как обычно у меня. Но есть в нем какое-то болезненное очарование, и то, что стоит за ним - та самая странная муза, принудившая написать меня это стихотворение : )
Holly Alto
26.07.2020, 01:47
culexus, браво
Так и вспомнилась Учитель русской литературы с еврейским именем, еврейским отчеством и еврейским выговором :)
Этот стих я читал на экзамене по литературе...
culexus, браво
Тащем-то в этом случае ей-богу браво не мне : ) Оно само сложилось, а я так - только записывал.
В этой жизни у всех очень много проблем:
Те замёрзли, а эти вспотели.
Иннокентий во всем видел маленький член,
В чем попало, не только на теле.
.
В огурцах и в грибах, и в помаде для губ,
И в скульптурах: в Геракле, в Давиде.
[Усечённая призма, цилиндр и куб, -
Даже куб был слегка членовиден!]
.
Видия тачку: на тюнинге, шины -Мишлен,
Ламбо-двери, не тачка, а зайка,-
Он твердил: «У хозяина маленький член!»
Даже если хозяин - хозяйка.
.
Про мужчин с бородой, а таких миллион,
Говорил: «Маскируются гниды!»
Даже в членах союза писателей он
Видел то, почему знамениты.
.
Иннокентий вставлял этот символ везде,
Хоть ни разу его не просили:
В комментарии к фото о новой звезде,
К новостям о проблемах в России,
.
В обсуждения фильмов, дизайнов, реформ,
Космонавтики, санкций, франшизы,-
И, не видя других измерений и форм,
Он шагал с этим членом по жизни...
.
В нашем мире у всех очень много проблем,
Эти склонны к войне, те - к запою,
.
Но когда ты во всем видишь маленький член,
.
Это связано только с тобою!
***
От ран сердечных не спасает йод -
Царапины внутри, а не на коже.
Одна даёт, другая не даёт,
И в прочем - абсолютно не похожи.
.
Как сочное жаркое и бульон -
Ту жаришь, эта мучает диетой.
В одну влюблён, в другую не влюблён,
И трудно выбрать между той и этой.
.
В которую влюблён, она - огонь,
Наркотик, с дуру пущенный по вене,
Она своей точенною ногой
Растопчет даже без прикосновений.
.
Вторая первой уступает всем -
Не может улыбнуться так же мило,
Но согласилась на БДСМ
И все сама для этого купила.
.
Для первой - сумки, розы и духи
Без обязательств - это главный принцип,
Ты должен смирно ждать ее руки
На случай, если не прискачут принцы.
.
Вторая говорит, что ей близка
Свободная любовь - ну врёт, короче,
И тайно вводит женские войска,
В твою квартиру под покровом ночи:
.
То трусики забудет, то пальто,
Кастрюльку, сковородку, что-то к чаю...
Весь день ты честно думаешь о той,
А ночью память словно отключают.
.
Ты даже раздобрел за эти дни -
Тебе идёт. Насытишься и стонешь:
«Ах, можно было б их соединить -
БДСМ и сладкую истому».
.
То рвешься в небо, то идешь ко дну,
Боишься даже думать о расплате...
.
Наступит день, ты выберешь одну -
.
И ошибёшься, при любом раскладе.
***
Шампанского закажи нам,
А то тяжело дышать,
Тело это машина,
В которой сидит душа.
Сначала водить опасно,
И бабушка не велит,
Но ты получаешь паспорт,
Как дедовы Жигули.
В судьбе твоей подростковой
Случается перелом -
Ты в этой машине скован,
Ведь ты не Ален Делон,
На улице дразнят странно,
Родня говорит - не верь:
"Ты едешь не в рестораны,
А в правильный универ!"
.
Ты едешь, куда деваться,
Пусть дразнят - не в первый раз,
Но лет в девятнадцать - двадцать
Твой кузов меняет класс,
И форму, и руль, и фары -
Теперь это новый Форд,
И ты выбираешь пару,
Чтоб ей предложить комфорт
Ночной придорожной страсти
Своих лошадиных сил,
Но ты не король на трассе,
А так, эконом-такси.
Ты в форме, оперативно
Решаешь, звонишь, спешишь,
И вот, ты уже в спортивной
Машине. Каков престиж!
.
Ты модный, ты эпатажный,
В тебе молодой мотор,
Пока не хватает стажа,
Но чувствуется задор.
Ты принц, у тебя невеста,
В корсете, в чулках, в фате.
И вдруг - не хватает места
Для няньки и двух детей.
.
И вновь - переходный возраст,
И вновь ты - не эталон,
И снова метаморфозы
Растет на глазах салон,
Меняются габариты,
Не выехать из ворот,
Ходовка слегка разбита,
Вписаться бы в поворот.
Как было легко на Порше,
Но эта пора ушла -
Сначала меняешь поршень,
Потом промываешь шланг...
И ты бы купил новее,
Но тут же не магазин.
Смеется зубная фея:
"Давай, не буксуй, вези!"
.
Вдруг - лампочка на панели,
И глохнет мотор в груди.
И лучик в конце тоннеля -
Приехали,
.
выходи.
.
Выходит душа наружу
И хлопает дверцей. Хлоп.
Теперь ей уже не нужно
Телесное барахло.
Сломалась внутри пружина
И снова ты окрылен.
.
Шампанского закажи нам,
Сегодня - не за рулем.
В общем сбаламутил меня June - решил я просветиться насчет энтого схизиса, забил в поисковик... и тут понеслось : ) Часа три - сначала читал, потом на видосы канала Медфильм наткнулся - и залип... : )))
Видосы - из девяностых, все пациенты очень культурно общаются, с правильной речью - аж заслушаться можно. Даже чел у которого дебильность.
...и, короче, среди прочего один пациент с шизофренией зачитал кусочек своего стиха - я искал-искал, авторства нету. На Есенина похоже, проникновенное. В общем, вот:
А бывает капнет словно слезы дождь.
Милые дождинки вам мне не помочь.
Ветерок играя шелестит листвой.
На душе печально нет тебя со мной.
Белая березка, красный цвет рябин.
Для чего мне это если я один...
как открывается вдруг горная гряда,
разгадка, скважина; все доводы поправ, ты
возник и оказался больше правды -
необходимый, словно был всегда.
ты область, где кончаются слова.
ты детство, что впотьмах навстречу вышло:
клеёнка, салки, давленая вишня,
щекотка, манка, мятая трава.
стоишь, бесспорен, заспан и влюблён,
и смотришь так, что радостно и страшно -
как жить под взглядом, где такая яшма,
крапива, малахит, кукушкин лён.
я не умею этой прямоты
и точной нежности, пугающей у зрячих,
и я сую тебе в ладони - прячь их -
пакеты, страхи, глупости, цветы;
привет! ты пахнешь берегом реки,
подлунным, летним, в молодой осоке;
условия, экзамены и сроки
друг другу ставят только дураки,
а мы четыре жадные руки,
нашедшие назначенные строки.
В такие ночи сходят с ума или пишут бывшим,
Кричат в подушку так, что никто не слышит.
Именно в эти минуты-часы Всевышний
Находит чуть поважней дела
В такие ночи ломают судьбы и антресоли
И, онемев от внезапно разросшейся в сердце боли,
Плачут так долго, что в воздухе пахнет солью.
И мир вращается как юла.
Тебя хоть там любят? Скажи мне, не мучай!
Тебя хоть там любят? Запомни, послушай,
На всякий пожарный, на экстренный случай,
Чтоб не было трудно, я вытрясла душу!
Чтоб больше не думать и больше не помнить,
Чтоб снова тревогой тебя не изранить,
Я вытрясла душу в унынии комнат.
О Господи, дай мне короткую память!
Тебя хоть там любят? Лелеют? Целуют?
Тебя обнимают? Ты счастлив? Ты весел?
Нет-нет, не печалюсь, нет-нет, не тоскую:
Я вытрясла душу в унынии кресел!
Не холодно хоть? Не грустишь? Не измучен?
Зима, говорят, будет нынче суровой!
На всякий пожарный, на экстренный случай,
Я вытрясла душу в унынии слова,
Чтоб больше не выглядеть слабой и скучной.
Но помни: родных не бросают, не губят!
Ну что же молчишь ты? Скажи мне, не мучай:
Тебя хоть там любят?
Тебя хоть там любят?..
теперь
я все больше курю
чем говорю
вливаю в себя
по два-три виски ежевечерне
а уровень жизни в крови
по-прежнему равен нулю
и я никого не жду,
не терплю, не люблю
не помню в лицо
и не прошу прощенья
все кончено
сердце - испорченный
метроном
хирурги радеют за срочную пересадку
но я его прячу
под самым амбарным замком
хотя оно ноет во мне
болевым комком
и мне с ним непросто
точнее - совсем несладко
внутри не осталось
ни стен, ни дверей, ни сил
обугленный остов в груди
не дает покоя
мне нужно забыть
тех кто раньше меня любил
но как исключить их
из списка своих светил
и выйти из схватки
не принимая боя
блефуй до последнего
мой ненадежный друг
ты делаешь вид, что жалеешь
а я - что верю
мы сами замкнули себя
в этот чертов круг
добили, забыли и радостно сбыли с рук
теперь удивляемся стенам
за каждой дверью
в 4 a.m.
кончается Jаmеson и ночь
и только у боли
срок годности: до упора
я рада бы
все это стоически
превозмочь
собрать чемодан
и уехать отсюда прочь
но время велело терпеть
finаl cut нескоро
легко стать ошибкой в системе чужих страстей
сегодня ты в топе
а завтра - в системном сбое
я много курю
и больше не жду новостей
я в жизни встречала
предателей всех мастей
но знаешь мой друг
никто не сравнится
с тобою
Ну и для троицы, хотя уже, кажется, здесь было...
Ты - девочка для встреч, не для прощаний.
Ты улыбаешься так тонко, но уменья
Остаться соблазнительной сквозь слёзы,
Которым так блистательно владеют
Актрисы из военных кинолент, -
Ты лишена.
Ты плачешь некрасиво.
Я думаю, Создатель испугался,
Что одарил тебя такой улыбкой,
Которой со времен Его Марии
Никто из смертных женщин не владел,
И, испугавшись, Он решил, что плакать
Тебя учить не будет.
Плачь, как хочешь.
Но ты, подумав, выбрала другое:
Не плакать.
Оставаться совершенной.
Перехитрить Того, кто всех хитрей.
Вот почему ты не пришла прощаться.
Я не сержусь.
Я вспоминаю голос.
Неровный почерк.
Волосы.
Привычку
Чуть нервно сдергивать перчатку с пальцев...
И, глядя на вагонное стекло,
Я вижу капли,
Влажные тропинки,
И это плачет за тебя Мария.
Да, эти слезы всех других прекрасней.
Но есть и горше.
Есть.
И эти слезы
Сейчас стекают по моим щекам.
Что тебе рассказать? Не город, а богадельня.
Всякий носит себя, кудахтая и кривясь.
Спорит ежеутренне, запивает еженедельно,
Наживает долги за свет, интернет и связь.
Моя нежность к тебе живет от тебя отдельно,
И не думаю, что мне стоит знакомить вас.
В моих девочках испаряется спесь и придурь,
Появляется чувство сытости и вины.
Мои мальчики пьют, воюют и делят прибыль –
А всё были мальчишки, выдумщики, вруны;
Мое сердце решает, где ему жить, и выбор,
Как всегда, не в пользу твоей страны.
Мне досталась модель оптического девайса,
Что вживляешь в зрачок – и видишь, что впереди.
Я душа молодого выскочки-самозванца,
Что приходит на суд нагая, с дырой в груди,
«нет, не надо все снова, Господи, Господиии».
Бог дает ей другое тело – мол, одевайся,
Подбирай свои сопли и уходи.
Дорогие пассажиры наш социальный лифт ко взлету готов
Держитесь покрепче за что попало а то мы не отвечаем
В пути стюардессы угостят вас элитным морковным чаем
Наш полет будет проходить на высоте десять тысяч понтов
Мы будем пролетать над городами насрать на названия
Там живут жалкие людишки им не достался сюда билет
Прослушайте правила безопасного отделения мух от котлет
И при падении звезд безопасного загадывания желания
С вами говорит командир корабля повелитель моря и суши
Изгоняющий зло ссаными тряпками машущий поганой метлой
После божественной речи вам зальют уши кипящей смолой
Дабы ничто впредь не осквернило ваши слышавшие бога уши